По другую сторону тепла - [18]

— Нет или так считается?

— А кто проверит?

— Но ты же знаешь, есть она у тебя или нет.

Малфой хмыкнул.

— По моим ощущениям, ее никогда и не было.

— Тогда какая часть тебя поклялась убить Люциуса за то, что он сделал с твоей матерью?

Драко оцепенел во второй раз.

— Поттер. Ублюдок любопытный. Сегодня ты меня решил добить? Я НЕ ГОВОРИЛ ТЕБЕ ЭТОГО.

— Не говорил, — согласился Гарри. В его глазах плясали злые чертики. — Только это и так понятно. Рассказать, почему?

Малфой молчал, стиснув зубы.

— Ты говорил, что у тебя есть цель. Очень для тебя важная. Это раз. Что бы ты там, черт тебя побери, ни сочинял, ты любишь Нарциссу. Я услышал это вчера. Это два. Ты ненавидишь Люциуса. Это я тоже вчера прекрасно расслышал. Это три. Ты не веришь, что я могу победить Волан-де-Морта — это четыре.

— Это-то тут при чем…

— Не перебивай. Раз не веришь, значит, не веришь и в то, что с этой стороны вообще есть шансы убивать Пожирателей. Особенно — приближенных к Лорду. Значит, чтобы убить его, нужно быть на ТОЙ стороне. Самому быть приближенным к Лорду. Это пять. И под завязку — ты признался, что принимаешь метку потому, что у тебя есть цель, которой иначе не достичь. Это шесть. Исходя из выводов номер три, пять и шесть, твоя цель и состоит в том, чтобы убить Люциуса. Это понятно даже такому идиоту, как я. И поэтому — НЕ СМЕЙ МНЕ БОЛЬШЕ ЛГАТЬ, Малфой, никогда, слышишь меня?

Драко сидел, опустив глаза и кусая губы. Он молчал.

— Кто угодно, Малфой, — уже тише добавил Гарри, тяжело дыша. — Только не ты.

Драко, наконец, поднял взгляд на Поттера.

— А ты и вправду изменился, — сказал он. — В чем-то. Индюшек своих вон отстроил.

— Они вели себя, как дети, — сказал Гарри.

— Хорошего же ты мнения о детях.

— Дети жестоки до бессмысленности. И неразумны настолько же.

Малфой горько усмехнулся.

— Тебя, Поттер, я бы уже почти назвал разумным.

— Комплимент из твоих уст? — поднял бровь Гарри. — Что может быть больнее.

— Тебя бесит слово «почти»?

— Меня бесит слово «бы», Малфой.

Драко, закатив глаза, поднял руки.

— Все, сдаюсь, Поттер. У меня тоже был не самый простой день, чтобы заканчивать его драками с Надеждой Магического Мира в больничном крыле.

— Принимается, — согласился Гарри. — Скажи, зачем ты называешь Гермиону грязнокровкой? Она ведь не может этого изменить. И ее это бесит. Тогда зачем? С точки зрения разумности.

— Ну вот. Только я надумал изумиться потенциальной бездне твоего интеллекта, а ты меня так разочаровываешь. Нет, Поттер, ты все-таки тупица.

— Разъясняй уже, не томи.

— Так ведь это правда, Поттер, — развел руками Драко. — Я бы обидел Уизли, если бы называл грязнокровкой его. Потому что это ложь. В случае с Грэйнджер это чистая правда. Поэтому ее обиды тут совершенно неправомерны. И ей стоило бы не дергаться каждый раз на неприятное слово, а разобраться со своим к нему отношением. И, раз уж она настолько любит книжки, покопаться в них, наконец, и почитать, чем именно отличаются чистокровные семьи. Хотя бы — в смысле магических возможностей. После чего выучить свое место и перестать пытаться доказать, что она может с ними во всем соперничать.

— Скотина ты, Малфой, — помолчав, резюмировал Гарри. — Хоть в этом она была права, ты действительно белобрысая скотина.

Драко пожал плечами.

— А ты сам-то веришь, что она может все это понять? — спросил Гарри.

— Мне это неинтересно, — ухмыльнулся Малфой. — Ее поведение вызывает желание преподать урок, этим я и занимаюсь. У нее есть право выучить его или продолжать игнорировать и обижаться. Кстати, мы отвлеклись, Поттер. Раз уж со сложным вопросом мы разобрались, давай задавай простой.

— Мы не разобрались… — задумчиво проговорил Гарри. — Но, наверное, да, сегодня уже и не разберемся дальше. Из тебя уже больше ничего не выжать. А простой вопрос и правда — простой. Как ты исчез из башни, если в Хогвартсе невозможно перемещаться?

Драко от неожиданности прыснул. А потом, не выдержав, расхохотался в голос.

— Придурок! — всхлипнул он, вытирая выступившие слезы. — Идиот! Тупица Гриффиндорская! Чтобы я! Драко Малфой! Еще раз! Хоть когда-нибудь! Назвал тебя разумным! О Мерлин!

— Малфой! — до Гарри только сейчас начало доходить, какую глупость он сморозил, и его тоже начало корежить от смеха. — Ты хочешь сказать, что…

— У меня портключ в собственную спальню!!! — простонал Малфой, сгибаясь пополам и держась за живот. — Я же староста, дебил! Кто меня обыскивать будет?

Поттер рухнул на кровать, громко хохоча. Выглянувшая на шум мадам Помфри тут же успокоилась и заулыбалась, глядя на двух самозабвенно смеющихся подростков.

Из-за приоткрытой двери, скрестив на груди руки, на них внимательно и мрачно смотрела Гермиона Грэйнджер.

* * *

Выслушав все наставления мадам Помфри, Гарри вышел из больничного крыла. Домой. В Гриффиндорскую башню.

Он нарочно старался идти медленнее. Предстоящий разговор с друзьями почему-то не пугал, скорее — томил. Хотелось высказать все и закончить с этим. Как наказание у Филча отбывать иду, усмехнулся он сам себе. Хорошенькое отношение к самым близким людям.

Вот в этом-то и было все дело. Близкими людьми он не ощущал их уже давно, и даже успел привыкнуть к этому. Но продолжал считать таковыми… за неимением ничего другого. Теперь же это другое появилось. Просто вошло в его жизнь и уселось на пол рядом с его кроватью, обхватив колени своими изящными аристократическими руками, как будто иначе и быть не могло.