По другую сторону надежды - [57]

— Ты запомнил? — в камине снова появилось все то же лицо. — В пять часов, комната двести четыре. Только попробуйте не прийти, обоих отыщу, мало не покажется! Ты мой должник, Малфой.

И исчезла.

Драко поморщился и помотал головой, избавляясь от наваждения. Должник? А, ну да — что сказала о сегодняшнем разбирательстве…

Он методично перебирал в памяти разговор. Вот оно, уцепился Драко за ускользающую мысль. «Мы добились, чтобы слушанье было открытым». Мы? Что еще там, черт возьми, за «мы» такие взялись? Очень интересно…

Рывком поднявшись на ноги, он быстрым шагом устремился в свою комнату. Времени до пяти часов оставалось впритык.

Уже натягивая на себя мантию, Драко понял, наконец, что ему показалось странным в лице этой невесть откуда взявшейся девицы. Под маской беспечности и улыбок, на самом донышке глаз, таилась слишком хорошо знакомая обреченность. Обреченность, и еще — боль, укоренившаяся так глубоко, что девушка, похоже, уже давно привыкла жить с ее постоянным присутствием.

У людей не бывает таких глаз, вдруг с отчетливой ясностью понял Драко. Но она абсолютно точно не лгала. О, Мерлин, во что же я опять влип?..

* * *

Первые двое суток после памятной ссоры Гарри просто хотелось умереть. Для разнообразия — окончательно, чтобы не видеть больше никогда ни Малфоя, ни Снейпа, ни собственного отражения в зеркале.

За что мне все это? — с тоской начал повторять он на третьи сутки, лежа ничком на кровати и уткнувшись лицом в подушку. Мало того, что мы тогда натворили, а теперь оба вынуждены с этим жить, так они мне еще будут доказывать, что я должен «посмотреть какой-то там правде в глаза»! Какой, к Мерлину, правде? Не было между нами ничего настоящего. Поэтому и остаться не могло.

Иногда Гарри не знал, кого благодарить за несказанную случайность, что ему пришло тогда в голову разорвать эту чертову связь, запудрившую мозги им обоим настолько, что временами казалось — все эти месяцы его просто не существовало. Кто-то другой жил вместо него, наслаждаясь сексом с Драко Малфоем, на досуге развлекаясь пинанием бывших друзей, выжимая деньги из Ордена Феникса и попивая по вечерам вино в компании профессора Снейпа.

Любое из этих занятий сейчас представлялось несусветной дикостью. Особенно — касательно Снейпа. Ну, и Малфоя, да…

В жизни больше этих гадюк к себе близко не подпущу, с мрачной решимостью думал Гарри на пятый вечер. Не может быть нормальных людей в Слизерине! Не может — с самого начала же было понятно. Только такой упертый тупой придурок, как я, мог бросить все, променяв свою жизнь на эту славную парочку. И что в результате?

А в результате я заперт здесь в компании Драко Малфоя. Идеальный конец для чертова Мальчика-Который-Снова-Выжил…

Злость плескалась, толчками вырываясь наружу. Злость, и бессилие, и стыд, липкий, душный, унизительный стыд — даже думать обо всем этом было слишком… противно, не то что подробно вспоминать, что именно орал им обоим Снейп. Гарри успешно избегал этих мыслей почти неделю, проваливаясь в привычную ярость.

На восьмое утро он проснулся со странным давящим ощущением, что бегать от проблемы до бесконечности — не просто чудовищная глупость, но, похоже, еще и свинство. Злость исчерпывала сама себя, и Гарри почти жалел о ней, потому что, чем меньше ее оставалось, тем сильнее становилось нехорошее ощущение, что Малфой в течение всего скандала, если что и сказал, так максимум это — о, вот что ты имел в виду, Северус? Ах, какой я догадливый.

И больше — ничего. Никаких «о, профессор, спасибо, что подбросили нам идею, а то я уж и не знал, как еще намекнуть Поттеру, что хотел бы спать с ним и дальше».

Осознание этой мысли стоило Гарри, как ему показалось, еще одной пряди седых волос. Я — идиот, в конце концов, скрепя сердце, признался он сам себе.

Потому что — если ему что-то и нужно было еще в этом мире, так это то самое, не передаваемое словами ощущение чужого локтя рядом, и отблеск второй шпаги, смотрящей в глотку того, кто пришел за их головами, и руки Малфоя, выдергивающие его из-под нацеленных палочек — пусть даже слизеринец и не знал, что кидаться на них грудью было вовсе не обязательно… Не мог Драко сделать это только из-за своих извращенных пристрастий — если, конечно, они вообще у него все еще есть. Ради похоти не жертвуют собой — вот от этой мысли Гарри окончательно становилось тошно.

Малфой избегал его всеми силами, демонстрируя полнейшее наплевательство по отношению к душевным метаниям гриффиндорца. И, если поначалу оно было только к лучшему — Гарри и видеть его не желал — то спустя несколько дней привело к тому, что Поттер начал метаться по дому, как загнанный зверь, и пытался методично рвать на себе волосы.

Мы же нужны друг другу? — с тоской думал Гарри, проваливаясь в сон глубокой ночью. Разве не это Малфой сам всегда громче всех повторял — что нам нужно держаться вместе, что мы зависим друг от друга, что нельзя жить, как кошка с собакой… Ну, и как теперь, позвольте, до него докричаться? Потому что больше, похоже, слизеринцу никто уже напрочь не нужен. Он окончательно закрылся, решив, по-видимому, выживать в одиночку, и плевать ему на всех психованных Поттеров…