По другую сторону надежды - [247]

Драко помотал головой, разгоняя ступор, и, махнув рукой на полный разброд в голове, полез в шкаф за бокалами.

— «Хоть я и гриффиндорец»! — передразнил девушку Гарри. — За что ж ты тогда любишь меня, Панси, если тебе так не нравится, что я — гриффиндорец?

Паркинсон кивнула Луне, забирая из ее рук наполненный бокал, и сделала глоток.

— За это и люблю, — мрачно согласилась она, откидываясь на взбитые подушки. — В частности. За то, что тебя любит Драко. За то, что Лавгуд — такая… это ж вы ее такой сделали. Дурной и отчаянной…

— Лавгуд не дурная, — подал голос Малфой. Он успел усесться, прислонившись к спинке кровати и поджав ноги, и рассеянно перебирал растрепавшиеся волосы лежащей на его коленях Луны. — У нее просто ветер в голове. Но она умница.

Луна хмыкнула, но промолчала.

— За то, что все правильно понял, — негромко добавила Панси, разглядывая бокал. — То есть, я, конечно, всегда знала, что ты способен соображать — но при том, что временами тебя переклинивает на собственной персоне… и ты слишком эмоционален, чтобы адекватно реагировать на ситуацию, когда она задевает тебя лично, просто странно, как ты вообще ухитряешься делать то, что от тебя требуется. По моим ощущениям, человека с такой жуткой способностью видеть мир строящимся только вокруг себя, давно размазало бы в первой же стычке — а ты не только жив, но еще и действительно умудряешься с такими задачами справляться… Лорда вон пришиб, и вообще…

Гарри внимательно смотрел на девушку. Его глаза за стеклами очков мерцали искорками внимания и сосредоточенности.

— Знаешь, если бы я не знал тебя раньше, я бы подумал, что ты — внебрачная дочь Снейпа, — серьезно сказал он наконец. — Только Северус умеет говорить комплименты, оттаптывая при этом собеседнику все конечности. Да еще и так, что даже обидеться толком не на что…

Панси снисходительно покосилась в его сторону и снова уткнулась в бокал.

— Снейп — огненный маг, — заметила Луна. — Он не может быть похож на Панси. Хотя… чем-то, если честно, он и вправду похож…

— Это Панси на него похожа, — возразил Драко. — Она развивается естественно, значит, она и есть — типичный представитель земных магов. Так что — это Снейп нетипичен. У них с Гарри много общего, но ведет он себя, и правда…

Поттер внезапно подпрыгнул и выпрямился на кровати.

— Помнишь, ты говорил! — выпалил он. — Что с возрастом стихийный маг становится похожим на стихию противостояния!

— Ну да, — непонимающе пожал плечами Драко. — А чего так радоваться? Да, Снейп взрослый, вот и стал уже похож почти…

Поттер с размаху хлопнул ладонью о постель.

— Снейп живет не так, как мы! — заявил он. — Он вообще не такой, как мы! Как ты, я, Луна! У него все по правилам, так?

Драко и Панси синхронно кивнули.

— Каковы правила поведения для стихийных магов? Давить в себе все, что лезет наружу! Все, что кажется естественным! И в результате — если доживешь — станешь выглядеть, как то, для чего ты — противоположность.

— Ну, — осторожно согласилась Панси.

Драко молчал, сжимая тонкие стенки бокала. В нем крепло смутное ощущение, что он, кажется, понял. Причем, похоже, то, что Поттер и сам еще понял не до конца.

— Молодым он был таким же, как я, — подытожил Гарри. — Сразу после инициации и, как я понимаю, до нее. Вспыльчивым, упрямым, самовлюбленным…

— Горячим и безбашенным… — в тон ему продолжила Луна.

— И сексуальным, — пряча улыбку, вставила Панси.

Три головы синхронно повернулись в ее сторону с одинаково застывшими лицами.

— Ты находишь Снейпа сексуальным? — осторожно уточнил Гарри.

Панси фыркнула и отмахнулась.

— Правила запрещают проявления того, что для мага — естественно, — медленно, подбирая слова, проговорил Драко. — Правила помогают магу выжить… следовательно, ограничивают рост силы. Маги — существа, для которых проявления силы, опять же, естественны. А, значит, живя по правилам, маги идут против своей сущности. Против природы, которая создала их. И неизбежно умирают — в одиночестве, потому что не способны жить ни с кем, кроме того, с кем они связаны. А жить с ним опять же запрещают правила…

Теперь три головы замерли, повернувшись в сторону Драко. Гарри напряженно кусал губы, будто хотел что-то сказать и изо всех сил сдерживался, чтобы не перебить.

Малфой поднял глаза от покачивающейся в бокале жидкости.

— Помнишь времена, когда мы думали, что все дело в любви? — спросил он, глядя на Поттера. Тот, не отводя взгляда, кивнул. — Что, если — и пока — мы любим, стихия не разрушит нас? Ты был прав тогда — по крайней мере, в том, что касалось правил. Они убивают магов — всегда. Всегда в результате — смерть, причем страшная и в одиночестве. Северус уже не может быть ни с кем… разве что, проведет новое посвящение. Но он не может его провести — у него не осталось душевных сил на то, чтобы захотеть взять на себя ответственность за кого-то… Не осталось именно потому, что он следовал правилам — а, значит, убивал в себе самого себя.

Ощущение, что только что Малфой сказал нечто, почти — почти — объясняющее ВСЕ, было таким оглушительным, что все трое на несколько секунд впали в лихорадочные, судорожные, почти истерические размышления. А потом заговорили одновременно.