— Тогда давай дождемся ее и уточним, согласна ли она на романтику, — предложил он вслух. — А то нехорошо получается, девушку заставлять… Тем более, знаешь, вряд ли она вернется расположенной к романтизму. Хорошо, если просто примет зелье и спать упадет.
Гарри вздохнул с притворным сожалением и потянулся за одеждой.
— Как скажешь, принц, — улыбнулся он.
Одеваясь, они вызвали Добби и объяснили ему, что желают ужинать в столовой и прямо сейчас. Добби кивнул и радостно испарился.
— Надеюсь, Луна не потащится на ночь глядя в редакцию или куда там еще?.. — начал было Гарри.
Его прервал громкий, истерический крик, донесшийся откуда-то снизу.
Мгновенно похолодев, они переглянулись и рванулись вниз, в гостиную, едва не путаясь в ногах и ступеньках.
Еще только распахивая дверь, Гарри понял, что это было.
На полу, посреди гостиной, прижав кулаки к лицу, сидела сжавшаяся, как пружина, Луна. Ее била истерика — и такого ее проявления Гарри не видел, пожалуй, еще никогда. Луна Лавгуд, добрейшее и терпеливейшее существо, сейчас захлебывалась рыданиями, крича в голос, срываясь на визг, содрогаясь всем телом.
Ноги понесли вперед раньше, чем мозг сообразил, что происходит и почему. Каким-то уголком сознания понимая, что Драко отчего-то застыл в дверях, как вкопанный, Гарри вылетел на середину комнаты и схватил тут же забившуюся в его руках девушку за плечи, вынуждая поднять голову.
И только тогда заметил, что в полумраке гостиной Луна Лавгуд сидит на полу не одна. На ее коленях распростерлось чье-то безжизненное тело, и она цеплялась за него, вырываясь из объятий Гарри.
— Что?! — выкрикнул он и, отчаявшись дождаться реакции, от души встряхнул девушку за плечи.
— Оно… — захлебываясь, кричала Луна. — Оно… Мерлин… оно… смотрело на меня! — она билась в истерике, перепуганная, как ребенок. — Я… я чуть не захлебнулась…
— Оно?.. — непослушными губами, холодея, переспросил Гарри. — О чем ты… что?..
— Оно пыталось меня утопить! — завизжала Луна, отчаянно вырываясь. — Оно сказало…
Догадка заставила Гарри оцепенеть, изо всех сил сжимая пальцы на плечах девушки.
— Что сказало? — тихо спросил он. — Что? Луна, ну?
Она плакала, всхлипывая и крича, и по-прежнему пытаясь вывернуться, уйти от прикосновений. Гарри, не выдержав, прильнул к ней, целуя мокрые щеки.
— Оно сказало — запомни… время истины… — горько прошептала Луна — и снова разрыдалась, цепляясь за футболку Гарри.
Он сидел бы так, застыв с ней на руках, наверное, вечность, забывший, как дышать и зачем это делать, чувствуя, как воздух разрывает грудь, если бы не услышал за спиной испуганный сдавленный выдох — почти крик — Драко.
Обернувшись, Гарри умоляюще уставился на Малфоя, но тот не замечал его, не замечал, казалось, вообще никого. Он стоял на коленях, склонившись над распростертым на ковре телом, и, опустив глаза, Гарри вздрогнул и заорал, словно увидел привидение.
Перед ним, запрокинув голову, лежала исхудавшая, вытянувшаяся и бледная, как смерть, Панси Паркинсон.
Нож и впрямь оказался слишком тупым. И какой идиот додумался укомплектовать кухню тупыми ножами? Северус поморщился и, отбросив бесполезный предмет, отправился в ванную — мыть руки. С самого начала было понятно, что затея — идиотская. Но попробовать стоило.
Хотя — кому он лжет? Здесь невозможно заниматься Алхимией, даже в том варианте, который он изначально предполагал. Даже исследованиями — их просто нечем теперь подкреплять. Лаборатория в его апартаментах не предусматривалась, это он понял еще в Хогвартсе, глядя в непроницаемое лицо Кингсли, пришедшего лично передать ему заключение министерских экспертов и указания по предстоящему переезду. Но что мешало надеяться, что в этой глуши получится хотя бы систематизировать и привести в надлежащий вид то, чем он занимался весь последний год, будучи лишенным и возможности преподавать, и необходимости рисковать жизнью?
Похоже, ему не удастся и этого. Записей об экспериментах все равно недостаточно — какие-то мысли приходят в процессе, а проверить их истинность уже невозможно. Тем более — с такими подручными средствами…
— Мистер Снейп? — услышал он мелодичный, но жесткий голос, за неполных две недели успевший неразрывно связаться в представлении профессора с ощущением оскомины на зубах.
Посреди комнаты мерцала знакомая ментальная проекция. Северус подошел к ней и остановился, складывая руки на груди и вопросительно изгибая бровь. Какого черта — время необходимой проверки еще не пришло, что ей снова понадобилось в его секторе?
— Доброе утро, — улыбнулась проекция.
И еще одно бессмысленное сотрясание воздуха. Она так и будет расшаркиваться или скажет, наконец, зачем явилась на этот раз? Снейп молчал, буравя женщину тяжелым взглядом. Ему было не о чем говорить с этой… упрямой квинтэссенцией человеческих качеств.
— Как вы себя чувствуете, Северус? Вы чем-то недовольны?
Она что, задалась целью убедиться, что с возрастом я поглупел и размяк? Или годы обучения в школе в людских головах не задерживаются? Иначе уже раздумала бы лезть со своим фанатичным милосердием к тем, кого тошнит от одного вида ее лица, призванного символизировать вселенское сострадание.
