«По дороге в Рай...» ...или Беглые заметки о жизни и творчестве Константина Кинчева... - [8]

Что же касается "Аквариума", отношения к нему, а вернее, к БГ – это особа тема. В рокерских кругах тогда немало говорили об обозначившемся будто бы соперничестве Кинчева и Гребенщикова, о творческом состязании, что ли. В этом есть доля истины. У Боба в 1985 году не только в Питере, но и в стране не было серьезных конкурентов. "Машина времени" после перехода на профессиональную сцену в глазах всегда непримиримых даже к тени благополучия фанов слегка потускнела. Цой еще не встал в полный рост, хотя и был уже одной из значительных фигур в рок-движении. Звезда Майка Науменко начинала закатываться. В Питере было много хороших групп, но "Аквариум" выпадал из обоймы, реял где-то в горних высях над всеми. И тут появился Кинчев. Теперь, может быть, немногие помнят Костину песню тех пет "Мы держим путь в сторону леса". Впоследствии он подтвердил, что посвящена она была именно Гребенщикову. В ней отношение Кинчева к БГ высказано вполне определенно:

Ты веришь запаху трав,

Я – стуку в дверь.

Но разве важно, кем были мы

И кто мы теперь?

Ведь в этой игре решать не нам,

И не нам назначать масть,

Но, мне кажется, стоит встать,

Даже если придется упасть.

Ты ночуешь в цветном гамаке,

Моя кровать – пол.

И мне безразлично, кто из нас отдаст пас

И кто забьет гол.

Ведь в поисках темы для новых строк

Можно пробовать тысячи слов.

Но если ты слеп, не стоит идти –

Ты разобьешь лоб.

Мы держим путь в сторону леса,

Мы видим снег скал.

И нам ни к чему ветер песен,

Которые мы оставили вам,

Покидая вокзал.

Твой символ – роза ветров,

Мой – ржавый гвоздь,

Но, ради Бога, давай не выяснять,

Кто из нас гость.

Ведь мы с тобой решаем кроссворд,

К которому знаем ответ.

Ты только вспомни, какой шел дождь,

А сейчас дождя нет.

От линии стужи навстречу теплу

Мы бредем, держась за края,

И нам все сложнее смотреть вверх

И просить у неба огня.

И хотя у нас с тобой разный стиль

И разный цвет глаз,

Мы идем тропой восходящего дня,

И утро смотрит на нас.

Мы держим путь в сторону леса.

Эта песня – обращение к брату. Помните у Вознесенского: "пошли мне, Господь, второго, чтоб вытянул петь со мной..." Творца может оценить по-настоящему только творец. У любого художника всегда в душе живет тоска по пониманию – не слов, жестов, поступков, а созданного им. Ему необходима оценка равного. Не пылкие восторги и преклонение невзыскательных поклонников, а оценка равного. Кинчев никогда не смотрел на БГ как на "отца русского рока" и "учителя", нет. И вряд ли отдавал себе отчет в том, чего именно ждет от Боба. Но мне кажется, что он искал именно признания, понимания. Песня-то о том, что идеалы у них одни и те же, каким бы разным на первый взгляд ни было их творчество.

Вроде бы они и не ссорились. Правда, Костя рассказывал мне, что когда начинался его питерский период, он однажды пришел к Бобу домой.

– С бутылкой, как водится, чтоб все по-людски...

Но пообщаться им не удалось. Жена Бориса, женщина эксцентричная, попросту выгнала Константина. На нее Кинчев не обиделся – "что взять с вздорной бабы?" А то, что БГ в этой ситуации повел себя не по-мужски, конечно, его задело.

– По-мужски – это как? – спросила я.

– Ну, треснул бы кулаком по столу, что ли...

Но несмотря на этот случай, я не помню, чтобы Кинчев когда-либо злословил по поводу Боба. Естественно, все мы обменивались впечатлениями о концертах, о новых песнях того или иного музыканта или группы. И Константин никогда не кривил душой и говорил все, что думал, в том числе и о песнях Бориса. Иногда звучали далеко не комплименты. Но это всегда была критика с позиций художественных. В ней никогда не проскальзывал даже намек на мстительность, злобу или что-либо в этом роде.

Боб тоже посвятил Кинчеву песню. То есть он не декларировал, что песня написана именно в связи с Константином. Но это поняли все.

Однажды по каким-то делам зашел Борис, и я показала ему текст "Мы держим путь в сторону леса". Он прочитал его и сказал: "Угу". Потом, после того, как Кинчев впервые спел в рок-клубе знаменитую теперь песню "Мы вместе", Боб пришел ко мне на работу уже с текстом.

– Залитуешь? – И он протянул мне свое новое сочинение. Называлось оно "Быть вместе":

Я хочу сказать тебе: здравствуй, но где ты?

Дать тебе руку, но рука проходит словно сквозь дым,

Разжечь пламя, но что в тебе может гореть,

Разделить с тобой кровь,

но кровь нужна только живым.

А твоим картонным героям, у которых нет тени,

Бесплотным женщинам, которые вянут весной...

Ты доволен, что движешься,

тебе наплевать на то, кто тобой движет.

Ты поешь на чужом языке - [1]

ты боишься знать свой...

Но помни – мы могли бы быть вместе,

Мы могли бы быть вместе,

Если бы ты мог быть.

Ты имеешь змею, в которой нет яда,

Решения, чтобы никто не задал вопрос,

Свадьбу, на которой нет ни мужчин, ни женщин,

Ритуал, в котором нет слез.

А мы могли бы быть вместе –

Если бы ты мог быть.

Вот такая песенка. Если сопоставить два посвящения – Кинчева Гребенщикову и Гребенщикова Кинчеву, то непредвзятому человеку сразу становится ясным отношение их друг к другу. Если Костя обращался к брату, то БГ указывал ему его место, ставил в угол мальчишку-неуча и сорванца, осмелившегося заговорить на равных. Тем не менее Боб, который не слишком интересовался творчеством своих собратьев по рок-клубу и приходил в основном на те концерты, которые были связаны с праздниками – открытием сезона, фестивалем, годовщиной клуба и т.п., всегда приходил на концерты Кинчева. Правда, интерес свой порой скрывал за какой-нибудь откровенной демонстрацией, чуть ли не за ерничеством. Так, помню, на одном из концертов Боба со старинным лорнетом в руке, Он половину программы глядел на кинчевские неистовства в лорнет, держа его картинно, как если бы был на сцене, а не в партере, и снисходительно улыбался. В середине программы он сложил лорнет и вышел из зала. Не раз после алисовских концертов я слышала от Боба полюбившееся ему определение: