«По дороге в Рай...» ...или Беглые заметки о жизни и творчестве Константина Кинчева... - [45]

– Просто это заметно.

– Мне интереснее та музыка, которую делают во "Времени любить". Та музыка, что мы теперь играем в "Алисе", – не моя...

Этот разговор у нас случился давненько. Надеюсь, теперь все не так. Да и где теперь группа "Время любить"?

За последние три года не просто происходили те или иные события, менялась психология, менялось отношение к делу. Концерт, подобный тому, в Линна Халле, в 87-м, теперь немыслим. И не потому, что группа вступила в общество трезвости. Просто появилось чувство ответственности за свое дело. После концерта каждый волен делать что хочет. Перед концертом – сухой закон, нарушители которого строго караются. Прошли времена, когда слово репетиция было не самым часто употребляемым в лексиконе группы. После некоторого перерыва я побывала на одном из концертов "Алисы" и была приятно удивлена не свойственным ей прежде профессионализмом. Сказала об этом Косте.

– Мы теперь всегда так играем, – спокойно ответил он.

Последующие концерты убедили меня в том, что это правда. Бывают концерты отличные, бывают похуже, но все они на достаточно высоком профессиональном уровне.

С альбомами, на мой взгляд, дело обстоит не то чтобы хуже – драматичнее.

"Мелодия" долгие годы была монополистом в сфере звукозаписи. Это приводило к тому, что "Шестой лесничий", например, записывался едва ли не два года. За это долгое время альбом словно выдохся и хорошие вещи, составившие его, не прозвучали. Как в свое время анемичным вышел альбом "Равноденствие" "Аквариума", так, в конечном счете, малокровным и вяловатым вышел алисовский "Лесничий".

"206, ч. 2" – альбом, который целиком, в итоговом его варианте, мне так и не довелось услышать. Судьба оригинала этого альбома Константину неизвестна. Так, во всяком случае, он мне сказал.

Вершиной на сегодняшний день является "Шабаш" – двойной концертный альбом. Смущает только качество пластинок. А так – отличное оформление, отличные песни, мощная энергетика. И главное, в нем "дышит дух".

Когда выйдет в свет эта книжка, наверное, уже будет выпущен альбом "Для тех, кто свалился с Луны", над которым работает сейчас "Алиса".

А я мечтаю, что когда-нибудь Костя все же выпустит акустический альбом. Или, как модно теперь говорить, осуществит проект. Ведь только счастливчики, побывавшие на ушедших в прошлое "квартирниках" да редких акустических концертах, которые можно пересчитать по пальцам, поймут меня.

Тогда и те, кому многие мои разглагольствования "о поэте и поэзии" показались лишними, поняли бы, о чем я так настойчиво твердила на протяжении многих страниц о каком таком Слове, о каких таких корнях и традициях.

Акустические песни Кинчева – это еще и не всегда прослеживающаяся на больших "электрических" концертах романтика, светлая грусть и даже порой сентиментальность. Кинчев в акустике – это малоизвестный Кинчев. Скажите, многим ли довелось слышать его неоконченную балладу –

Мало-помалу, чем дальше в лес,

тем громче плач...

Или "Маленький, забытый всеми театр", "Лунную воду", или удивительно трагичную и в то же время светлую песню "Танцевать".

С последней, может быть, повезет больше. Сейчас группа делает ее в "электричестве", и Костя хочет включить ее в новый альбом.

* * *

Как мы любим дробить время. Теперь его делят на время до августа 91-го и после августа. Послеавгустовская эпоха "для веселия мало оборудована", как говорил поэт-трибун.

В марте 92-го, когда на улице было трудно увидеть улыбающееся лицо, когда все говорили только о талонах, ценах, не о грядущем – о свершающемся апокалипсисе, когда лилась кровь в Карабахе и Приднестровье, когда по вечерам на улицы стало небезопасно выходить, да и в квартирах своих не очень чувствовали себя уверенно, когда сердцами овладела безысходность и отчаяние, а умами – ненависть... В один из мартовских дней позвонил мне Костя Кинчев. Он всего на два дня приехал из Москвы. Я всего на два дня приехала в Петербург, ибо уже почти год стараюсь бывать в родном городе как можно меньше и предпочитаю жить за городом. Мы договорились о встрече – не виделись очень давно, почти полгода, со дня похорон Майка Науменко. Но встретиться нам не удалось. Он хотел побыть с сыном.

Уже перед самым поездом, вечером Костя позвонил мне. В трубке звучал не только его голос, но и голос Женьки – Евгения Константиновича, человека не по годам рассудительного.

– Нин, видишь, не получается у нас встретиться... Я с Женькой... Хотелось с ним побыть...

– Да что ты, конечно, я ведь понимаю...

Мы поговорили о том, о сем. Я уже начала прощаться, и тут Костя стал звать меня приехать в Москву:

– Слушай, приезжай, мне надо тебе сказать одну вещь... Я понял...

– Что?

– Ладно, слушай, я сейчас тебе расскажу. Только бы сформулировать. Я теперь лучше стал формулировать, чем раньше, но еще не очень...

И он сформулировал. Смысл важного сообщения был в том, что Кинчев понял, наконец, что означает триединство Господне! Отец, Сын и Святой дух – он все про это понял. Сначала была эра Отца. Наше тысячелетие – это эра Сына. Отец послал Сына, чтобы мы опомнились, чтобы спасти нас. Эра Сына – эра Слова.