По дорогам войны - [46]
На Новый год, третий день после пожара, я приехал на метро на станцию Сент-Поль посмотреть, что осталось-от Сити. Еще в подземных помещениях станции метро я почувствовал запах гари. Здание метро выгорело дотла. Сохранился лишь этаж, прикрывавший сверху местные очаги пожара.
Мне захотелось взглянуть на собор святого Павла. Когда я спросил у какого-то гражданина, как пройти к храму, он странно посмотрел на меня и молча указал рукой направление. Я посмотрел в ту сторону и увидел незабываемую картину. Над дымящимися обломками домов наполовину окутанный дымной мглой высоко в небо возносился величественный купол собора. На его наивысшей точке блестел золотой крест. Храм стоял нетронутым, таким же, как и столетия назад. Вокруг него почти на километр - лишь голые стены с прогоревшими отверстиями, через которые лениво струился серый дым. Многочисленные толпы лондонцев целый день бродили по уничтоженному Сити, стояли в задумчивости и молча шли дальше. Неправ был бы тот, кто принял бы их спокойствие за равнодушие. Эти люди с трубочкой во рту хорошо запомнили увиденное. Непостижимо было другое: идиотское непонимание гитлеровцами характера англичан. Ведь уже на многих примерах фашисты могли убедиться, что жители островной империи не реагируют страхом и паникой на атаки противника, нацеленные против их боевого духа. Гитлеровцы имели уже достаточно доказательств того, что варварский способ ведения войны против Англии неэффективен. И несмотря на это, фашисты уничтожили Ковентри, сожгли Сити, допустили другие массовые зверства. Это нельзя объяснить иначе, как слепой жаждой уничтожения. Заместитель Гитлера Рудольф Гесс заверил немецкий народ в том, что у англичан-де теперь одна забота - как отодвинуть срок верного поражения. Ему следовало бы послушать разговоры простых англичан на улицах, на фабриках, в поездах. Англичане - это не французы.
На одной из бывших главных торговых улиц Сити я, изумленный произведенным опустошением, остановился. Четырех- и пятиэтажные дома по обеим сторонам улицы превратились в груды кирпича, а в образовавшиеся проемы было видно, что исчезли и дома, стоявшие за красной линией улицы. Та же картина была и на других улицах. Чудом уцелел один магазин тканей. Раньше только не было этой записочки на двери: "Открыто, как обычно". Эта надпись на двери означала теперь гораздо большее - отважный, несгибаемый английский характер.
Пожар Сити 29 декабря 1940 года, увиденный мною с расстояния пятнадцати километров, произвел на меня неизгладимое впечатление.
"Советский Союз никогда этого не забудет..."
Гитлер, который в наглой речи в августе 1941 года объявил миру, что он отдал приказ прекратить производство боеприпасов, так как немецкие армии в России не встречают должного сопротивления и дороги на Ленинград,
Москву и Ростов открыты, тот же самый Гитлер в декабре 1941 года плаксиво взывал к немецкому народу, призывая его производить как можно больше оружия и боеприпасов. "Schafft Waffen, schafft Munition, Munition, Munition!.." - истерически заклинал Гитлер своих соплеменников, умоляя их утроить усилия по производству оружия и боеприпасов.
Необычайно кровавая битва за Москву (за ее дальние и ближние подступы), разгоревшаяся в сентябре 1941 года, в начале декабря завершилась контрнаступлением советских войск, которое продолжалось вплоть до апреля 1942 года. В трудных, чрезвычайно сложных и тяжелых условиях вела Красная Армия эту битву, не имея даже численного превосходства над противником, и впервые за шесть месяцев войны нанесла серьезное поражение главной группировке гитлеровских войск, такое поражение, что Гитлер стал призывать на помощь весь немецкий народ.
Немецкие войска были отброшены от Москвы на 100 - 250 километров. 38 немецких дивизий потерпели под Москвой тяжелое поражение, особенно большие потери понесли танковые армии врага. В боях на подступах к Москве враг утратил и свою ударную силу. Гитлеровское командование не ожидало таких больших потерь, и потому в декабрьские дни 1941 года оно не располагало ни силами, ни средствами для ведения крупных наступательных операций.
Тяжелые потери зимой 1941/42 года и то обстоятельство, что не были выполнены стратегические задачи, привели к тому, что немецкое командование оказалось вынужденным постепенно ослабить в первые месяцы нового года оборону на Западе. Оно спешно перебрасывало большие резервы из Франции и с других фронтов в районы, оказавшиеся под угрозой советского контрнаступления. Только это и помогло стабилизировать восточный фронт.
Весной 1942 года обе стороны готовились к крупным операциям в соответствии с перспективами войны на текущий год. Советская Ставка во главе с Верховным Главнокомандующим И. В. Сталиным предполагала, что главные наступательные операции немецкое командование начнет скорее всего на московском направлении, затем на юге страны. Весной Гитлер вновь заявил в хвастливой речи, что, как только просохнут дороги, немецкие гренадеры выступят в поход, чтобы окончательно и бесповоротно завершить победой войну на Востоке. На ближайший период 1942 года гитлеровская военная стратегия рассчитывала на поражение советских войск да юге, в районах Донбасса, Харькова, Киева, на оккупацию Кавказа, выход к Волге и взятие Сталинграда. Достижение этих целей практически могло равняться уничтожению Советского Союза как государства. Это была смертельная угроза, и поэтому советское командование всеми силами и средствами готовилось к тяжелым столкновениям. На чашу весов были брошены все ресурсы - как военные, так и политические.
Филипп Филиппович Вигель (1786–1856) — происходил из обрусевших шведов и родился в семье генерала. Учился во французском пансионе в Москве. С 1800 года служил в разных ведомствах министерств иностранных дел, внутренних дел, финансов. Вице-губернатор Бессарабии (1824–26), градоначальник Керчи (1826–28), с 1829 года — директор Департамента духовных дел иностранных вероисповеданий. В 1840 году вышел в отставку в чине тайного советника и жил попеременно в Москве и Петербурге. Множество исторических лиц прошло перед Вигелем.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Анна Евдокимовна Лабзина - дочь надворного советника Евдокима Яковлевича Яковлева, во втором браке замужем за А.Ф.Лабзиным. основателем масонской ложи и вице-президентом Академии художеств. В своих воспоминаниях она откровенно и бесхитростно описывает картину деревенского быта небогатой средней дворянской семьи, обрисовывает свою внутреннюю жизнь, останавливаясь преимущественно на изложении своих и чужих рассуждений. В книге приведены также выдержки из дневника А.Е.Лабзиной 1818 года. С бытовой точки зрения ее воспоминания ценны как памятник давно минувшей эпохи, как материал для истории русской культуры середины XVIII века.
Граф Геннинг Фридрих фон-Бассевич (1680–1749) в продолжении целого ряда лет имел большое влияние на политические дела Севера, что давало ему возможность изобразить их в надлежащем свете и сообщить ключ к объяснению придворных тайн.Записки Бассевича вводят нас в самую середину Северной войны, когда Карл XII бездействовал в Бендерах, а полководцы его терпели поражения от русских. Перевес России был уже явный, но вместо решительных событий наступила неопределенная пора дипломатических сближений. Записки Бассевича именно тем преимущественно и важны, что излагают перед нами эту хитрую сеть договоров и сделок, которая разостлана была для уловления Петра Великого.Издание 1866 года, приведено к современной орфографии.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)