По дорогам войны - [17]
Мы долго еще лежали в снегу, боясь пошевелиться. Я терзался сомнениями: если тронуться в путь сейчас, можно опять нарваться на патруль; если же медлить - результат может оказаться таким же. Сомнения разрешил Милан. Он, видимо, замерз и начал тихонько плакать. Все встали и пошли.
Мы шли куда глаза глядят, пытаясь угадать направление на Хоргош. Труднее всего было продираться сквозь виноградники. Когда мы вышли на дорогу, нам повстречался человек в штатском. На вопрос, куда ведет эта дорога, он ответил:
- В Югославию.
Неожиданно совсем рядом мы услышали другой голос:
- Не верьте ему. Он посылает вас назад, в Венгрию. Я отведу вас. - Это сказал высокий человек, с виду горец, в длинном тулупе и лохматой бараньей шапке.
Кому было верить? Обращаясь к обоим, я сказал:
- Вы видите этого ребенка? - Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. - Если с ним что случится, это будет на вашей совести!
Высокий спокойно ответил:
- Не бойтесь! Нам тоже досталось от этих венгров. - Человек говорил по-словацки.
Оп повел нас и вскоре совсем близко раздался окрик: "Стой!" Это был югославский патруль. Мы были спасены. Пограничники отвели нас в караульное помещение.
Югославская погранзастава была обнесена колючей проволокой. Нас встретил командир заставы младший сержант Божо Тержич - невысокий, смуглолицый, с длинными свисающими усами. "Крестьянин из Щумадии", подумал я. Глубоко посаженными черными глазами он внимательно осмотрел нас, задержав взгляд на Милане. Помолчав, младший сержант приказал приготовить нам комнату, сварил черный кофе и из маленького солдатского чемоданчика достал лимон для Милана. Лимон у него был последний. Затем сержант согрел над печкой полотенце, и мы растерли ноги Милана. Невольно бросилось в глаза, что сержант с любовью смотрел на Милана и с удовольствием слушал его болтовню.
На улице тем временем началась какая-то суматоха. "Стой, стой!" слышались голоса. Потом ввели мужчину, в котором я, к великому удивлению, узнал человека из "Метрополя". Он выглядел весьма растерянным. "Ага, полковник Коуклик! Это вы в Будапеште морочили мне голову?" Что же привело его в такое смятение? Оказалось, когда нас задержали венгерские солдаты, он прятался за стогом сена, наблюдая оттуда за происходившим. Он был уверен, что мы не вырвемся из лап венгерского патруля. В ту же ночь вместе с другими беженцами он пробрался на территорию Югославии, где ему так же, как и нам, помогли югославские пограничники. Так он оказался на заставе. Однако, увидев нас в окно, Коуклик пришел в ужас, решив, что получилась осечка и что он опять в руках у венгров. Несчастный полковник хотел было бежать, но его остановили. С ним был и его верный спутник, инженер Клика из Брно.
Мы пили черный кофе и вспоминали обо всем, что нам пришлось пережить. Жена и дети, сломленные усталостью, быстро уснули. Мне тоже хотелось спать, я тоже устал смертельно, но мы с Тержичем проговорили до самого утра. И хотя он говорил по-сербски, а я по-чешски, мы все равно понимали друг друга: слишком многое нас объединяло.
На стене висели старые сербские гусли. Утром, когда мы начали прощаться, Божо достал гусли, посадил Милана напротив себя и заиграл. В его руках этот немудреный инструмент звучал нежно, с какой-то затаенной грустью. Неожиданно оборвав мелодию, сержант поцеловал Милана в лоб, повесил гусли на стену и вместе со всеми вышел на улицу. Пожелав нам счастливого пути, Божо крепко пожал руку Фреду и с волнением сказал:
- Дома у меня остался сын.
Это трогательное прощание с Божо Тержичем запомнилось нам на всю жизнь.
В течение этой ночи югославские пограничники собрали всех чехословацких беженцев. Утром 16 января нас снова было девятнадцать. В сопровождении нескольких солдат мы отправились в Хоргош, где находился командир 2-й роты пограничников. Это была процессия уставших, вконец измученных людей. Возле домов, под крышами которых зимой дозревает связанный венками красный перец, стояли мужчины и женщины. Они с нескрываемой жалостью смотрели на нас.
Никитич, командир роты пограничников, был уже в курсе всех наших дел. Когда мы вошли в его кабинет, он взял Милана на колени и сказал:
- Ты, оказывается, отважный юноша.
Никитич выслушал каждого из нас. Эпизод с венгерскими солдатами привел лейтенанта в бешенство. Он стукнул кулаком по столу и вскочил.
- Даром им это не пройдет, - мрачно проговорил Никитич. Я пытался всячески его успокоить, предостеречь от неразумных действий:
- Подумайте о тех, кто идет сюда следом за нами.
В Белград мы отправились ночью через Суботицу. Нас сопровождали солдаты. Эта мера предосторожности была скорее конспирацией, ибо правительство Стоядиновича в то время уже вовсю заигрывало с немцами, и гестапо практически делало все, что хотело. Нацисты вылавливали и отправляли в рейх чехов-эмигрантов и граждан Югославии чешского происхождения, поэтому югославским патриотам приходилось действовать очень осторожно.
Так мы пересекли третью и последнюю границу на пути к нашей свободе.
Спасение
Ранним морозным утром 16 января 1940 года мы прибыли на белградский вокзал. Усталые, мы брели по пустынным улицам к Чешскому дому, который находился в отдаленном районе города. Там был пересыльный пункт.
Иван Александрович Ильин вошел в историю отечественной культуры как выдающийся русский философ, правовед, религиозный мыслитель.Труды Ильина могли стать актуальными для России уже после ликвидации советской власти и СССР, но они не востребованы властью и поныне. Как гениальный художник мысли, он умел заглянуть вперед и уже только от нас самих сегодня зависит, когда мы, наконец, начнем претворять наследие Ильина в жизнь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Граф Савва Лукич Рагузинский незаслуженно забыт нашими современниками. А между тем он был одним из ближайших сподвижников Петра Великого: дипломат, разведчик, экономист, талантливый предприниматель очень много сделал для России и для Санкт-Петербурга в частности.Его настоящее имя – Сава Владиславич. Православный серб, родившийся в 1660 (или 1668) году, он в конце XVII века был вынужден вместе с семьей бежать от турецких янычар в Дубровник (отсюда и его псевдоним – Рагузинский, ибо Дубровник в то время звался Рагузой)
Лев Львович Регельсон – фигура в некотором смысле легендарная вот в каком отношении. Его книга «Трагедия Русской церкви», впервые вышедшая в середине 70-х годов XX века, долго оставалась главным источником знаний всех православных в России об их собственной истории в 20–30-е годы. Книга «Трагедия Русской церкви» охватывает период как раз с революции и до конца Второй мировой войны, когда Русская православная церковь была приближена к сталинскому престолу.
Написанная на основе ранее неизвестных и непубликовавшихся материалов, эта книга — первая научная биография Н. А. Васильева (1880—1940), профессора Казанского университета, ученого-мыслителя, интересы которого простирались от поэзии до логики и математики. Рассматривается путь ученого к «воображаемой логике» и органическая связь его логических изысканий с исследованиями по психологии, философии, этике.Книга рассчитана на читателей, интересующихся развитием науки.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.