По долинам и по взгорьям - [34]

Из гимназии Шихов тащился к нам, в монастырь, и начинал участливым тоном:

— Довоевались, значит, конники-беззаконники. Узнал я в штабе, что вас за буйный норов вскорости в послушники определят для исправления. А тебя, Саня, помощником игуменьи назначат, вот провалиться мне! Задарма черный клобук и платье выдадут.

Я отбивался как мог, поминая японский карабин.

В Кунгуре коммунистический батальон был развернут в полк. В состав новой части, кроме нас, старых малышевцев, вошли: батальон пермских железнодорожников, очищенный от антисоветских элементов, и партийная дружина кунгурского уездного комитета РКП(б).

Группа красноармейцев полка имени Малышева. Кунгур, сентябрь 1918 г.

Часть получила наименование — «Рабочий стрелковый имени И. М. Малышева полк». Ее первым командиром стал Николай Евстафьевич Таланкин, возглавлявший до этого в нашем батальоне одну из рот. Комиссаром полка назначили Сергея Кожевникова, начальником штаба — большевика Павла Николаевича Фидлермана, бывшего фельдфебеля царской армии из рабочих Верх-Исетского завода.

Н. Е. Таланкин.

Председателем партийного бюро полка мы избрали Василия Гладких, а ответственным секретарем — Нину Мельникову.

КУНГУРСКАЯ ОБОРОНА

Со второй половины октября наш полк в составе 1-й бригады 3-й Уральской дивизии вел бои с противником северо-восточнее Кунгура. Сначала малышевцы дрались на рубеже: Крюки — Усть-Крюки. Затем отступили на запад. А потом через несколько дней сделали внезапный налет на села Петуховское, Большая Кумина и нанесли большие потери 26-му Шадринскому белогвардейскому полку.

Тридцатого октября 3-я Уральская дивизия влилась в 4-ю Уральскую, которой командовал В. К. Блюхер и которая позднее была переименована в 30-ю.

Шестого ноября полк имени Малышева, расположившийся в маленькой деревне, верстах в пятнадцати севернее железнодорожной линии Екатеринбург — Кунгур, получил приказ: в годовщину Октябрьской революции зайти по болоту в тыл противнику и атаковать его на станции Кордон. В помощь нам придавалась рота Среднеуральского полка. Кроме того, намечался лобовой удар по противнику вдоль железной дороги.

Едва пропели первые петухи, как наши бойцы высыпали на улицу. Загремели команды:

— Стройся!

— По коням!

Из штабной избы вышли командир полка и П. З. Ермаков, замещавший временно выбывшего из строя военкома Кожевникова. Они поздравили красноармейцев с праздником и объяснили боевое задание.

— Надо, товарищи, за Сылву отомстить, за шестьдесят четвертый разъезд, — говорил Петр Захарович.

Беседу Ермакова с бойцами прервал неожиданно появившийся возле штаба седой кряжистый старик крестьянин.

— Меня вот солдатик один нарядил дорогу вам показать, — объявил он. — Куда вести-то?

— Прямиком на Кордон, — ответил Ермаков. — Хорошо проведешь — денег не пожалеем, ну а коли неладно — пеняй на себя.

— Я не за деньги, а по чести. На кой ляд мне деньги. Я, товарищи хорошие, по желанию. — Крестьянин смахнул кулаком набежавшую слезу и добавил: — Сына у меня белые убили…

— Ну, а коли так, мы и за твоего сына расквитаемся, — сказал Петр Захарович.

— Вот этот расчет мне по сердцу, — согласился старик…

Полк растянулся по лесу змейкой. Впереди — проводник с разведчиками, в середине — пехота с четырьмя «максимами» и двумя «кольтами», сзади — кавалеристы.

С каждым шагом тайга становилась все гуще. Преобладали громадные пирамидальные ели. Твердая тропинка кончилась, под ногами зачавкала хлябь слегка подмерзшего болота. Бойцы двигались осторожно, прыгая с кочки на кочку между «окошками». Конники спешились.

Давно перевалило за полдень, а мы все шли и шли. Казалось, болото никогда не кончится. Лес лишь чуть-чуть поредел, ельник сменился березняком.

Наконец дед остановился и, осмотревшись, сказал:

— Верно вывел, хоть пять лет тут не был. Теперь всего версты четыре осталось.

Это сообщение подняло дух уставших красноармейцев. Зашагали веселей и вскоре вышли на дорогу, соединявшую Кордон с 59-м разъездом.

Совсем близко раздался свисток паровоза. Командиры посовещались и послали вперед двенадцать пеших разведчиков, вооруженных гранатами.

Пошел шестой час вечера. Мы прислушивались к каждому шороху. Вот кто-то рубит дрова. Вот заржали кони. Потом загромыхала дверь вагона.

Вернувшиеся разведчики привели с собой стрелочника. Они взяли его на переезде, у будки.

Стрелочник сообщил:

— На станции есть бронепоезд, но без прислуги. Имеется артиллерия. На площадке стоит аэроплан. Сотня казачьих лошадей привязана у вокзала. На путях четыре эшелона, в них до трех батальонов чехов.

Разведчики уточнили:

— Постов и дозоров нигде не видно.

Командир полка распределил силы, чтобы ворваться на станцию одновременно с разных сторон. Пулеметы выдвинули в центр, прямо к вагонам.

И вот лесная тишина нарушилась: затрещали выстрелы, загремели взрывы гранат. Бой был коротким, но жестоким. Застигнутые врасплох три батальона противника прекратили свое существование.

Ночью с богатыми трофеями полк двинулся тем же путем обратно. Несмотря на страшную усталость, настроение у всех было приподнятое. Красноармейцы весело переговаривались:

— Ловко мы их накрыли!

— И штаны с перепугу пооставляли!