По целям ближним и дальним - [16]
Развернули на столе утреннюю синоптическую карту - над территорией Германии, Польши и Белоруссии была зафиксирована зона хорошей погоды. Циклона с грозовыми фронтами ничто не предвещало. Раньше если даже и возникали помехи при приближении циклонов, то радиоприем обычно нарушался лишь в относительно небольших районах, и радисты все же принимали сведения о погоде. На этот раз были сплошные пропуски!
Сообщение о радиопомехах в условиях хорошей погоды невольно настораживало: было что-то другое - не атмосферные помехи. Задним числом не хочу говорить о том, что предугадывал начало войны, но чувство озабоченности и беспокойства не оставляло, и, как всегда, я просмотрел ежевечернюю справку о боевом составе авиаполков. Уже глубокой ночью, перед уходом из штаба, решил проверить, где находятся командиры и начальники штабов дивизий - по моему указанию кто-то из них непременно должен был находиться на КП авиадивизии. В 52-й дальнебомбардировочной на месте оказался начальник штаба соединения полковник Н. В. Перминов. Поскольку в тот поздний час он отдыхал в служебном помещении, будить его я не разрешил. А в штабе 42-й дивизии из руководителей соединения никого не оказалось. Лишь спустя несколько минут мне позвонил начальник штаба полковник Н. Г. Хмелевский. Как выяснилось, он находился на квартире, расположенной рядом со штабом.
- Что случилось, какие будут приказания? - спросил он.
На мой вопрос, где командир дивизии, уклончиво доложил, что полковник Борисенко ненадолго отлучился из авиагарнизона.
- Адрес его известен точно, - добавил Николай Григорьевич. - Если возникла необходимость, через несколько минут комдив будет у телефона.
Я сказал, что пока в этом нет необходимости. Значительно позднее Н. Г. Хмелевский раскрыл секрет этой отлучки. Будучи заядлым рыбаком, командир дивизии М. X. Борисенко отправился на пруд, расположенный поблизости с аэродромом.
Далеко за полночь я лег спать, а через какие-нибудь три часа, на рассвете 22 июня 1941 года, меня поднял телефонный звонок. Оперативный дежурный по управлению авиакорпуса доложил, что из Минска меня вызывают к аппарату ВЧ, находившемуся только в штабе. Поскольку звонками нас тормошили довольно часто и даже по незначительным вопросам, я приказал дежурному передать начальнику штаба авиакорпуса, чтобы он, не теряя времени, подошел к телефону, а сам начал быстро одеваться.
Мгновенно последовал повторный звонок. На этот раз докладывал уже начальник штаба полковник Ф. М. Козинцев:
К аппарату ВЧ вызывают именно вас.
Бегу в штаб. На улице прохладно и тихо. Солнце только что начало подниматься над горизонтом.
Около 4 часов 40 минут к телефону подошел командующий ВВС Западного особого военного округа генерал-майор авиации Герой Советского Союза И. И. Копец. Он сразу же задал вопрос:
- Имеете ли вы какие-либо указания из Москвы?
Я доложил, что не получал никаких указаний, и в свою очередь спросил:
- Что случилось?
Копец возбужденно скороговоркой ответил:
- Немецкая авиация бомбит аэродромы Лида, Белосток, Гродно, Пружаны, Барановичи и другие. На аэродромах горят наши самолеты. Немедленно приведите все части авиакорпуса и Смоленского авиагарнизона в боевую готовность. Если не получите боевую задачу из Москвы, вам ее поставит округ.
Все стало предельно ясно: война!
Сотни гитлеровских самолетов почти одновременно нанесли бомбовые и штурмовые удары по 26 аэродромам Западного особого военного округа (фронта). Противник атаковал решительно все аэродромы армейской авиации, на которых базировались истребительные авиаполки 9, 10 и 11-й смешанных авиационных дивизий. Бомбардировке подверглись четыре аэродрома фронтовой авиации: Минск, Барановичи, Жабчинцы, Бобруйск.
Небольшие группы фашистских бомбардировщиков одновременно наносили удары по городам Гродно, Вильно, Каунас и более мелким населенным пунктам. Один из аэродромов 9-й смешанной авиадивизии, расположенный вблизи границы, был даже обстрелян немецкой артиллерией.
Нападение вражеской авиации на наши аэродромы оказалось внезапным.
Гитлеровцы уже с 1940 года усиленно разведывали группировку наземных войск и авиации округа. Одиночные немецкие самолеты частенько залетали в приграничную зону. К началу войны на западной границе было зарегистрировано много нарушений нашего воздушного пространства. Как же велась борьба с немецкими самолетами? Чтобы не дать повода фашистской Германии спровоцировать военное столкновение, советским истребителям запрещалось сбивать вторгшиеся немецкие самолеты, рекомендовалось иными методами выпроваживать их на свою сторону.
Обнаглевшая разведка германских ВВС перестала довольствоваться фотографированием аэродромов с больших высот и стала засылать к нам "заблудившиеся" экипажи. Так, в начале июня 1941 года летчики 41-го истребительного авиаполка 9-й смешанной авиационной дивизии принудили к посадке на аэродром в Белостоке фашистский самолет учебного типа. На его борту оказались офицеры-разведчики, переодетые в форму унтер-офицеров. На корабле обнаружили не предусмотренную конструкцией самолета установку с фотоаппаратом, и на проявленной пленке отчетливо были видны снимки наших аэродромов, сделанные с небольших высот. Несмотря на явные улики, немецкий экипаж с самолетом возвратили германским властям.
«Константин Михайлов в поддевке, с бесчисленным множеством складок кругом талии, мял в руках свой картуз, стоя у порога комнаты. – Так пойдемте, что ли?.. – предложил он. – С четверть часа уж, наверное, прошло, пока я назад ворочался… Лев Николаевич не долго обедает. Я накинул пальто, и мы вышли из хаты. Волнение невольно охватило меня, когда пошли мы, спускаясь с пригорка к пруду, чтобы, миновав его, снова подняться к усадьбе знаменитого писателя…».
Впервые в истории литературы женщина-поэт и прозаик посвятила книгу мужчине-поэту. Светлана Ермолаева писала ее с 1980 года, со дня кончины Владимира Высоцкого и по сей день, 37 лет ежегодной памяти не только по датам рождения и кончины, но в любой день или ночь. Больше половины жизни она посвятила любимому человеку, ее стихи — реквием скорбной памяти, высокой до небес. Ведь Он — Высоцкий, от слова Высоко, и сей час живет в ее сердце. Сны, где Владимир живой и любящий — нескончаемая поэма мистической любви.
Роман о жизни и борьбе Фридриха Энгельса, одного из основоположников марксизма, соратника и друга Карла Маркса. Электронное издание без иллюстраций.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.