По библейским местам - [119]

Руины церкви в саду монаха, очевидно, являются останками кафедрального собора Фарана. Увитая плющом аллея опиралась на разбитые византийские колонны, некогда входившие в структуру храма, выстроенного раньше, чем юстиниановские стены монастыря на Синае. Очевидно, именно среди этих руин Палмер, совершавший поездку в составе артиллерийской экспедиции на Синай в 1869 году, обнаружил любопытную каменную фигурку сидящего человека с воздетыми руками, возможно, представлявшую Моисея во время битвы при Рефидиме.

Неудивительно, что монахи и отшельники Фарана непрерывно эмигрировали в монастырь на Синае, являвшийся более надежным укрытием, поскольку защитить Фаран абсолютно невозможно. Это идеальное место для ведения партизанской войны. Арабы могли просто сидеть в засаде за скалой и стрелять из луков по церквям и скитам. Я вспомнил рассказ о массовом убийстве, случившемся в 380 году, его записал странствующий египетский монах Аммоний. Совершив паломничество в Иерусалим, он решил подняться на священную гору Синай. Он прибыл сюда во время одного из очередных набегов — и подумал, что монахи «сродни ангелам, потому что они были бледны и как бы бесплотны, благодаря воздержанию от вина, масла, хлеба и других продуктов, которые ведут к роскоши, они питаются только финиками, которых едва хватает, чтобы сохранить им жизнь».

Через несколько дней после приезда Аммония сарацины внезапно атаковали отшельников в скитах и перерезали многих; Аммоний сообщает: «Так что мы с настоятелем Дулой и другими нашли убежище в башне, пока варвары резали всех отшельников, оставшихся в Трамбе, Хоребе и Кедаре, а также в иных местах». Интересно отметить, что монахи Синая имели в своем распоряжении защитные башни, как и их собратья в Вади Натрун в те же времена.

Пока Аммоний и другие отшельники укрывались в башне, сарацин спугнули, и беглецы выбрались из башни, чтобы оценить нанесенный ущерб. Они нашли 38 трупов отшельников в скитах. Прибыл вестник, сообщивший, что соседнее поселение также разграблено, но не сарацинами, а нубийским племенем блеммиев, которые, вероятно, являются предками бишаринов из Асуана с их ярко выраженными африканскими чертами. Они действовали намного более жестоко, чем сарацины, напавшие на Фаран. Блеммии атаковали защитную башню, скакали вокруг нее с дикими криками, пока отшельники молились внутри. Павел из Петры, основатель того поселения, был святым человеком и обладал исключительной отвагой.

Он кричал: «О поборники Бога, не сожалейте об этом! Дайте своим душам ослабеть, не делайте ничего недостойного вашей рясы, облекитесь силой, радостью и мужеством, которые питаются из чистого сердца, и пусть Бог примет вас в свое Царство!»

Через некоторое время блеммии навалили стволы деревьев вокруг башни и ворвались в дверь, из чего следует, что, как и круглые башни Ирландии, защитные укрепления Синая имели высоко прорезанные двери, в которые нельзя было войти с земли. Блеммии попали в башню и стали требовать настоятеля. Павел из Петры выступил им навстречу. Разбойники потребовали у него сокровищ, на что он ответил: «Поистине, дети, я имею лишь то старое тряпье, что на мне». Они побили его камнями, а потом надвое раскололи его голову мечом. После этого человек, который рассказывал о случившемся Аммонию, заявил с прямотой, которая утрачена нами за минувшие века:

А затем я, несчастный грешник, увидев убийство, и кровь, и внутренности на земле, стал искать, куда бы спрятаться. В левом углу церкви лежал куча пальмовых листьев. Не замеченный варварами, я залез внутрь, сказав себе: если они найдут меня, то могут убить, но если я не спрячусь, они наверняка это сделают.

Из своего укрытия он наблюдал за тем, как в церкви были убиты все отшельники, видел, как варвары обыскивают помещения в поисках сокровищ; естественно, им не пришло в голову рыться в пальмовых листьях. Ничего не найдя, они в ярости умчались прочь.

Подобные набеги заполнили календари коптской и греческой православной церкви именами святых мучеников задолго до рождения Мухаммада. За ними не было никакого религиозного рвения: просто вспышки дикости и ярости.

Мы распрощались с отцом Исайей, который передал с нами важное сообщение отцу-эконому монастыря насчет фасоли, и продолжили путешествие через оазис. Несколько минут мы ехали в зеленой тени пальм, выдерживающих свирепое пламя солнца, и сквозь филигрань их листвы видели пылающие красные скалы вокруг. Когда мы покинули эту сень, жар пустыни набросился на нас, как тигр.

— О, сегодня я буду пользоваться популярностью, — заявил господин Валлинис. — Монахи будут говорить мне: «Михаил, ты добрый человек и добрый грек, ведь ты не забываешь своих друзей». У меня есть кое-что для них…

Он опирался на руль, предвкушая грядущую популярность. Подняв одну руку, он соединил большой и указательный пальцы и слегка помахал кистью — жест, известный от Хиоса до Афин и от Афин до Салоник.

— Там, во льду, стоит большая корзина с крабами из Суэца, — объяснил он. — Я купил их вчера утром, еще до открытия рынка. Монахи любят морских крабов. Их не найдешь в пустыне.