По Америке и Канаде с русской красавицей - [46]

– Только после знакомства с тобой, сын мой, эти народы поймут значение слов "слабо развитый". И ужаснутся своему открытию.

Максим проглотил обиду, в юношеском сердце еще жила, еще слабо теплилась надежда растрясти отца на машину.

– Все равно, я не хочу протирать штаны в казенном кабинете, – сказал Максим. – Я рожден не для этого.

– А для чего ты рожден, интересно знать? – Коля скомкал салфетку. – Кстати, мной рожден, ни кем-нибудь.

– Мечтаю стать писателем, – сказал Максим. – Вот как дядя Андрей. Скажите, на писателя надо учиться?

– Ну, вообще-то надо, – ответил я, хотя вопрос был не из легких. – Грамоту не мешает знать. Хотя бы в пределах шести классов средней школы. Выучить, как "корова" пишется.

– Ну, вот… Буду романы писать, сугубо эротические. На основе личных переживаний.

Максим бодрился, но в его голосе звучало разочарование. Первая атака на кошелек отца захлебнулась. Но это не беда, надо собраться с силами, выбрать подходящий момент, ударить наверняка и вырвать обещание. А свое слово Коля сдержит, – такая уж натура.

– Можно в Америке купить права? – спросил у меня Максим.

– Попробуй, но за это сажают. А зачем покупать, если можно получить легально?

– А получить законным образом – это вообще реально?

– Даже я получил. Значит, реально.

Я рассказал свою историю с правами, самую типичную, каких миллион.

* * *

Как и положено по закону, первые три месяца я ездил по правам, полученным в России. Но вот прошли три месяца, за ними еще три… Надо было как-то легализовать свое присутствие на дороге. Я подъехал в полицейский департамент. Офицер, стоявший за стойкой напротив меня, достал картинки дорожных знаков и спросил, как эти знаки называются. Моего скудного запаса слов хватило, чтобы ответить.

Офицер торжественно объявил, что с сей минуты я получаю разрешение на вождение транспортного средства (но это еще не права). Тут же он сделал мою фотографию и вручил мне "пермит" – временное разрешение, распечатанное на принтере. Согласно этой бумаге, я теперь имею право на вождение легкового автомобиля в светлое время суток при том условии, что в кабине рядом со мной будет находиться кто-то из людей, достигших 18-и лет, имеющий права.

Через три дня мне по почте прислали тот же "пермит", но в пластике сроком действия на год. Теперь оставалось получить настоящие права. Из департамента полиции я захватил буклет с правилами дорожного движения с картинками, но на английском. Полистал его на досуге, – забористое чтение для неподготовленного человека, плохо знающего язык.

* * *

Тут кто-то из знакомых сказал, что в небольшом городке этого же штата можно сдать экзамен на русском. И даже принес правила, переведенные с английского. Почему именно в этом городе принимали экзамен на русском языке, не знаю. По моим прикидкам, русскоговорящих жителей там не водилось.

Надо сказать, что до приезда в Америку я жил в Москве, машину хоть и имел, но не водил, она была мне не нужна. А когда все же садился за руль, создавал аварийные конфликтные ситуации. Ездить со мной отказывались даже люди с крепкими нервами. В американской провинции, среди предупредительных вежливых водителей чувствуешь себя уверено за рулем, не то что в Москве, где почти каждая поездка – гонка на выживание.

В участке, где принимали экзамен на русском, мне выдали листок с вопросами и ответами. Напротив правильного ответа следовало поставить галочку или крестик. Сел за парту в пустом просторном классе, на соседней парте потел над ответами китаец лет шестидесяти пяти (может быть, в том городе и на китайском принимали экзамен). Я подолгу задумывался, попытался заглянуть в правила. Но тут ожил полицейский, дремавший на стуле в углу. Он погрозил мне пальцем и снова задремал.

Когда я закончил с ответами, офицер положил сверху заполненных страниц трафарет, нашел несколько ошибок и сказал, что у меня в запасе – еще две попытки. Удачной оказалась последняя, третья.

Затем другой офицер, очаровательная женщина лет сорока пяти с добрым приветливым лицом, сказала, что прямо сейчас, не откладывая, можно сдать практический экзамен. Она села со мной в машину и стала показывать, куда ехать, где свернуть или остановиться.

Здесь, в отличие от России, офицер полиции не имеет права устроить маленькие провокации, например, сказать: остановитесь здесь, если торчит знак, запрещающий остановку. Или показать пальцем: поверните сюда, когда на повороте "кирпич".

Женщина, севшая рядом, потратила на экзамен не более семи-восьми минут. Она не просила парковаться в линию (чего я делать не умел) или выполнять сложные маневры, нет, ее команды были ясными и простыми. Видимо, я чего-то все-таки не понимал. Кажется, не притормозил, не заметив парочки стоп сигналов, наехал на бордюрный камень, на оживленном перекрестке проскочил на красный свет. Офицер сказала "стоп" и велела ехать обратно.

По окончании экзамена она выглядела расстроенной: лицо мертвенно бледное, подергивалось веко левого глаза, будто она мне подмигивала, предлагая нечто неприличное, а походка нетвердая. В участке, куда мы вернулись, офицер заперлась в туалете, чтобы привести себя в порядок. Появившись, сказала, что перед следующей попыткой надо еще попрактиковаться в вождении. По закону бесплатных попыток – три, дальше – уже за деньги.