Плывущая женщина, тонущий мужчина - [46]

«Латиноамериканским бабам подавай мачо…»

«На вид сразу и не поймешь, кто из них блядь, а кто целка…»

И тут же вышагивают пижоны в белых костюмах и черных очках, эдакие «сердцееды», – вклинившись в девичью группу, раздают налево и направо визитки. Парни с выкрашенными в желтый и лиловый цвет волосами, издавая при каждом шаге металлический звон, праздно кружат по палубе, как волки в вольере, и, чуть только выйдя на более-менее открытое пространство, с ходу пускаются в странный пляс, хватая друг друга в зажим, ударяя под зад коленом, прыгая в раскорячку. Избыток юной энергии томится в ожидании, когда откроются бары и дискотеки.

Не разберешь, кто из них богат, кто беден. И только замечаешь пробирающихся сквозь толпу, пригнувшись, мужчин и женщин, на лицах которых ясно читается недоумение: «Как этот сброд попал на корабль?»

Самэсу зашел в офис администрации и стал выспрашивать у второго секретаря, Кети, она же – «госпожа Боль»:

– Что, вечером намечается праздник? Ее кожа блестит, точно накануне тело вылощили в салоне красоты, она выглядит помолодевшей лет на пять. Свежезавитые рыжие волосы зачесаны наверх, зеленые глаза садистки сияют нестерпимым огнем.

– Теперь у нас каждый день праздник. Ты тоже, Самэ, можешь повеселиться. Но прежде сходи узнай, чем там недоволен мистер Икэда. Договорились?

В офисе администрации Икэды не видать. Практически весь персонал обновился. Никакой униформы. И Кети, и ее подручные, хоть и носят на груди таблички с именами, вырядились так, как одеваются воскресным вечером, отправляясь в модное кафе. Тому из экипажа, кто отважился надеть свой китель с серебряными нашивками на плечах, приходится волей-неволей выслушивать жалобы богатеньких пассажиров.

Самэсу отправился на поиски Икэды. Он увидел его за приоткрытой дверью в штабе Брюса Ли, занимавшем три смежных номера люкс. Эконом, разумеется, в форменном кителе, стоял с низко опущенной головой. Напротив него – загорелый, моложавого вида человек почтенных лет и нахальная девица, которой не было и двадцати, вероятно, его дочь. Самэсу решил выждать, спрятавшись за огнетушителем, пока все уладится. До него долетали обрывки разговора.

– Нас что, захватили бандиты? Разве не обязанность экипажа приструнить хулиганов? Негодяй, говорящий такие гадости девушке, должен сидеть в трюме под замком!

– Делайте что хотите, но вы должны отыскать мою драгоценную! Она где-то на корабле. Ее похитили! Преступник должен быть наказан!

Икэда отвечал, стараясь быть предельно искренним:

– Сделаем все, что в наших силах… Обратимся к господам пассажирам с призывом соблюдать на корабле этические нормы…

Но что толку в его благих намерениях? Послышался звук закрываемой двери, Икэда направлялся в его сторону. Самэсу сделал вид, будто он только что поднялся по лестнице, и спросил, что случилось. У эконома были синяки под глазами.

– Это всё эти, – он показал большим пальцем наверх.

Самэсу зашел в каюту капитана. Нанасэ был погружен в разбор партии знаменитого мастера игры «го». Он любил говорить, что это лучшее средство для успокоения нервов. Хвалился, что у него седьмой «дан» среди любителей. Видимо, он только что принял душ, одет был в трикотажный костюм, как будто отдыхает в гостиной у себя дома. При появлении Самэсу и Икэды он бросил только:

– А, пришли! – не поднимая глаз от доски. Удивленный Икэда вздохнул. Тогда только капитан оторвал глаза от доски и сказал:

– Ты опять со своим?

Икэда кивнул и вывалил все, что было у него на душе:

– Я больше не желаю спускаться на палубу! Вот только что у девушки пропала любимая сучка, еще кого-то оскорбили эти чумазые оборванцы, мне не дают прохода своими жалобами. А что я могу сказать – вам не повезло? Ведь до сих пор на «Мироку-мару» такие, как этот папаша с дочкой, были всегда всем довольны, никогда не возникало никаких проблем. Но только мы вышли из Нахи: «У нас увели собаку!», «Меня приняли за проститутку!», прямо какой-то «Сумасшедший корабль»! Все дни напролет выслушиваю жалобы. Сил больше нет.

Пропал‹а собаки и оскорбление на сексуальной почве – типичные мелкобуржуазные жалобы!

– И сколько жалоб вам удалось уладить? – спросил Самэсу.

Икэда продолжал взывать к капитану:

– Ущипнули за задницу, шумят за дверью каюты, коробки в коридоре мешают проходу, украли бумажник, надоедают хулиганскими телефонными звонками… Сколько раз после выхода из Нахи мне пришлось извиняться? Сумасшедший корабль, да и только! Так долго продолжаться не может. Все пассажиры сойдут на берег. Ну хорошо, пусть они захватили офис администрации, но почему именно я должен выслушивать жалобы? Почему я должен быть подтиркой у этой шантрапы?

– Икэда, не делайте ничего. Запритесь в каюте и читайте книгу.

– Но… – Икэда понурил голову.

– Сейчас любой наш ход ни к чему не приведет, – сказал капитан, искоса взглянув на Самэсу. – Подождем, когда враг первым сделает выпад. А пока будем наблюдать, на что горазды эти ребята. Если все пустить на самотек, они скоро докатятся до преступлений. Пусть с точки зрения компании они герои, но когда сойдем на берег, мы этого так не оставим. Надо подробно фиксировать все их правонарушения, чтобы потом легче было привлечь к суду, понятно? И ты, Самэсу, будь начеку! Один неверный шаг, и ты окажешься соучастником преступления. Ведь преступление уже творится на наших глазах. Это испытание для твоей совести. Не забывай!