Плюсквамфутурум - [22]

Место службы могло различаться от призыва к призыву.

— Так куда направят. Я начинал служить на Кубани, рис выращивал. Потом меня направили под Белгород, там я на комбайнера и выучился. В прошлом году служил я в Лисках, под Воронежем. Там не урожай был, а просто сказка. Черноземье, эх! Там полуось воткни в землю, к осени трактор появится. А у вас в Калининграде так себе. Лета у вас нет!

Чего нет, того нет. Зато у вас моря нет. Горы дают человеку чувство величественности, равнины и степи — широту души, но море даёт человеку свободу.

Ходили слухи, — продолжал Олег, — что со следующего года будут баб призывать доярками, да только этим байкам уже лет пять. В мой первый призыв тоже так говорили…

Поезд начал сбавлять ход. Снаружи во тьме горели огни домов. Пронзительно звенел сигнал на каком-то шлагбауме. Похоже, приближалась следующая остановка. — Отец мне говорит, вот, дед мой два года с винтовкой служил, сам он год с винтовкой служил, а я шесть лет с лопатой землю копаю, — с какой-то обидой сказал гвардии комбайнёр. — А я ему говорю: я родину кормлю. Ну, а он мне: и где, сынок, ты её кормишь? Самим есть нечего, а ты родину кормишь…

За окном медленно появилось и так же медленно исчезло здание станции. Поезд остановился. Мы прибыли в Молодечно. Меня аккуратно откинуло к перегородке.

— Чем после дембеля будешь заниматься? — спросил я. В тишине стоящего поезда мой голос показался мне слишком громким.

— Чем получится, — ответил Олег. За окном в свете фонарей мелькнула фуражка. Что-то произнесли станционные громкоговорители. — С работой хреново. Я как-то в Москву пытался устроиться, но меня завернули, мол, рабочей визы нет. А грузчиком я и у себя дома могу пошабашить. Вот, всё это лето фуры разгружал… А мне ведь после школы дали диплом агронома. Как в воду глядели. Я бы хотел ухаживать за пшеницей, растить ее… Она же живая, как мы! У меня дома на балконе целый огород! Следующей весной пойду в военкомат, попробую пробиться, чтобы на сверхсрочную взяли. Контрактникам, говорят, тридцатку платят. Но чтобы взяли, нужно военкому на лапу дать тысяч двести. Я после пятого призыва, когда мне вот эту медаль вручили, хотел поступать в Воронежский сельхозунивер, чтобы потом получить звание бригадира. Ну, мне там дали, но только коленом под зад. Мол, ты из «остальной России», значит, льгот тебе не положено, а медалистов у нас хватает, очередь от самого вокзала стоит. Хочешь учиться — пожалуйста, но триста тысяч в год. Первое высшее у тебя уже есть после школы, а за второе надо платить. Ну, я им прямо на крыльцо плюнул и уехал домой.

Вздохнув, гвардии комбайнёр продолжил:

— Я тебе вообще скажу, из моих одноклассников нормально устроился только Санёк. Мы с ним с детсада дружны были. Он в технике хорошо разбирался. Его отец продал квартиру и на эти деньги пристроил Санька в Москву, в техникум при телевизорном заводе. Отучился три года, взяли работать на этот же завод. Производство, приравненное к оборонному. Выдали паспорт москвича. Зарплата такая, что он её даже не называет. В том году он купил родителям квартиру обратно. Вот мы с ним друзья не разлей вода были, но я тебе так скажу: где справедливость? Почему сборщик телевизоров живёт лучше, чем кормилец родины? Вот почему так?

Я не успел ответить. Справа появилась уже знакомая фигура. Это был лейтенант полиции, который чуть было не проверил у меня документы. Дойдя до нас, он остановился, смерил нас взглядом и, подумав, ушел. За всё это время он не проронил ни слова. Соседи с боковушки проводили полицейского удивлённым взглядом.

Мы переглянулись с Олегом.

— Я знаю, для чего он приходил, — сказал гвардии комбайнёр. — Проверить, не везу ли я с собой мешок зерна, прихваченного со службы. Меня так каждый раз проверяют, словно я не кормилец родины, а колорадский жук. Этого дармоеда в портупее да отправить бы на уборку свеклы…

Он выругался и продолжил:

— …но я не понимаю, почему он ушёл?

— Думаю, я знаю, — сказал я. — Мы уже сегодня с ним беседовали. Похоже, меня в этом поезде берегут.

Поезд, чуть дрогнув, снова начал движение. Впереди был Минск.

— Значит, тебе повезло, — сказал Олег. — Дай бог, чтобы каждого из нас так берегли.

— Дай бог.

Мы снова сдвинули рюмки. Лампы освещения моргнули и спустя секунду переключились в вечерний режим. Вагон погрузился в полумрак. Было поздно. Я огляделся. Соседи уже легли спать.

— Мне пора идти, — сказал я. — Надо выспаться перед Москвой.

— Зря ты так быстро уходишь, — не сразу ответил Олег. Он был уже сильно пьян и тих. — Ну что, рад был познакомиться.

— Удачной дороги домой, — пожелал я. — И удачи со сверхсрочной.

Мы пожали руки на прощание, и я поднялся с места. Меня слегка пошатнуло. По моим ощущениям, сейчас поезд качало гораздо сильнее; мне пришлось два раза схватиться за поручни и один раз наступить на чей—то ботинок, одиноко стоящий в проходе. В вагоне, по которому я шел, почти все спали. Проводница хлопотала по хозяйству в своем купе. Мне пришла в голову идея.

— Скажите, а газеты у вас есть? — поинтересовался я не совсем твёрдым голосом.

— Есть, — сказала она, доставая лоток с товаром. — Вам какие? Сканворды, анекдоты?