Плюс один, товарищ комбат! - [6]

— Кого возьмешь? — неожиданно спросил комроты связи у Степана, который ухитрился мало того что за полсуток оказаться в курсе предстоящей сверхсекретной операции, так еще и имел две бумаги — от особиста и от политрука о содействии в выполнении спецзадания. Закон парных случаев издевательски отработал на полную катушку по персоне никому доколе неизвестного связиста. «Пусть сам себе напарника выберет» — здраво рассудил комроты связи: — «ну его нафиг».

— Юлдашева! — выпалил Степан.

— Он башкир! Из непонятно как к нам попавшего свежего пополнения! Откуда в ЛенВо башкиры? Дело вообще пока не знает — его год учить! — неожиданно для самого себя взорвался комроты. — Почему не Свиткова?

— Зато стреляет как снайпер! А с проводом я сам разберусь, — отстоял предложенную кандидатуру на неожиданном для Красной Армии демократическом совещании с самим комроты, какой-то совсем зеленый отделенный командир. Комроты махнул рукой и ушел. Пол-подразделения было свидетелем, что Лаптев сам выбрал в напарники не лучшего телефониста Свиткова, а лучшего стрелка роты башкира Юлдашева.

Развесив обмотки и портянки у печки, и пригрозив дневальному карачуном, если тот опять их сожжёт по недосмотру, связист посчитал подготовку к завтрашнему дню законченой. Свои же катушки с проводом Степа проверил еще с утра, а потому со спокойной совестью, вымотавшись за день, завалился спать.

Рассвет он встречал у надолбов и в компании нервно скалящего белоснежные зубы Юлдашева. Старшина, перед расставанием, почти в открытую их перекрестил и, кроме брезентовых сапог, выдал две новеньких белых накидки, выменянных на непонятно что у разведчиков.

Взвились и опали высоко в небе три ярко-алых цветка сигнальных ракет. Танки, широко выдохнув отработанными бензиновыми парами своих двигателей, вновь пошли первыми. Пехота и саперы следом. Передний край финской обороны ожил и расцвел вспышками выстрелов. Из-за леса прилетели первые гостинцы от вражеской артиллерии. Сводный отряд, не обращая внимания на раненых и убитых бежал изо всех сил следом, за вновь ушедшими вперед без оглядки на свою пехоту трехбашенными танками.

Честно говоря, финны не ожидали от Красной Армии после вчерашнего, на этом узком участке такой самоубийственной прыти, поэтому по-первости разрывы мин вздыбились уже за спинами пробежавших опасный участок красноармейцев. Но через полтораста метров, под шквальным огнем второй линии обороны финнов пехота была вынуждена залечь. Так как сводный отряд был наполовину саперным — русские солдаты и так знающие шанцевое дело хорошо, закопались в землю за несколько минут и, отрыв по положенной Уставом ячейке, следом, даже не остановившись ни на секунду, стали тут же соединять их ходами сообщения. Капитан даже попытался поставить дымовую завесу, но сильный в тот день юго-западный ветер, снес ее в лес.

Это полезное качество русской пехоты, серьезно окапываться при любой остановке, всегда безмерно удивляло флегматичных, ярко выраженных индивидуалистов финнов — от рядовых до фельдмаршала. Финн в такой ситуации обычно отползал, затем вскакивал своими пьексами на лыжи и давал деру через лес, а чаще просто делал круг, и в составе малых групп атаковал обидчиков с фланга или с тыла.

Финский командир, получив донесение от корректировщика, сидящего в люльке между ветвями густой елки, смачно выругался на русско-финском:

— … перкеле, чорт возьми, скажите Тойво, пусть тащит сюда свою тощую задницу — мне нужны его тяжелые минометы. Без них этих «рюсся» с дороги не выкурим. Мать их…

Танкисты первые обнаружили, что с дороги исчезли два подбитых в прошлом бою наших Т-28. Судя по всему, финны их ночью как-то по-тихому эвакуировали к себе в тыл. Можно сказать, увели стальных коней как опытные конокрады, прямо с переднего края. Но дорогу они минировать почему-то не стали, видимо, надеясь, сволочь к себе на ремонт и оставшуюся у нейтральной полосы еще одну подбитую трехбашенную машину.

Танки, поливая лес в обе стороны пулеметным огнем, на максимальной скорости проскочили к пригорюнившемуся на перекрестке брошенному «старшему брату» и встали вкруг, огрызаясь на любое движение в лесу.

Из остановившихся танков выскочили саперы и бросились к люкам «секретной» двухбашенной машины. Раздался мат — финны уже успели снять крышку верхнего люка, да и следы вокруг танка явно давали понять, что и его пятидесятипятитонную железную тушу, как тушу убитого мамонта, финно-угорские охотники в форме шюцкора пытались тоже уволочь в свои озерные дали. Но добыча оказалась им не по зубам, эволюция современных боевых мамонтов, отрастивших к тому же вторую голову, надежно переплюнула их возможности по транспортировке.

Двое из семи саперов, оказавшихся на самом деле водителями- механиками этого стального чуда, сопровождающими его с самого рождения, и пошедшими на войну добровольцами, быстро осмотрев отсек, удивленно отметили, что финны ничего не скрутили и даже нигде не заминировали. Видимо, посчитав, что русские сюда никак уже снова не доберутся, они очень хотели получить на изучение работающий танк, со всеми остатками приборов внутри.