Плюс один - [33]
Правда ли, что больше всего этнических китайцев проживает в городке Монтерей-Парк в США, потому что код этого города 818? И что ни один китаец никогда не поселится в доме с номером 14, потому что это означает неминуемую гибель?
Сидя в ресторане и глядя на серебристую тележку, уставленную бамбуковыми мини-пароварками, я чувствую себя жутко невезучей. Наверное, надо купить рубашку с цифрой 8. Всё утро Шеймус вел себя как джентльмен и теперь ждет, когда я сделаю заказ. Я знаю, что должна это сделать. Но мне нужна какая-нибудь система. Порядок. И если выйдет так, что надо будет съесть куриные лапки, я это сделаю.
Но я в полном смятении – бамбуковых контейнеров слишком много.
– Что мне взять?
Он наклоняется и показывает палочками на несколько блюд. Официантка, улыбаясь, ставит на наш стол три пароварки. Шеймус не улыбается в ответ. Он смотрит в контейнер и берет зеленую пельмешку. Кажется, с начинкой из креветок и зеленого лука. Съедает ее. За 2 укуса.
Подходит официантка, неся в каждой руке по белому чайничку.
– Чаю?
Тут что же, нет меню с напитками? А что у них есть еще? Неужели придется решать вот так, с ходу?
– Грейс, чаю?
– Мне?
– Да, – отвечает он, пожалуй, слишком жестким голосом. – Да, нам чаю. Нам обоим.
Официантка разливает чай. И когда можно сделать глоток? Прямо сейчас? Или попеременно откусывать пельмень и делать глотки? А кстати, сколько раз нужно откусить от пельменя, чтобы его съесть? 10 – слишком уж маленькие получатся кусочки. Даже 5 выглядят как-то странно. Шеймус умял пельмень с 2 укусов, но у него рот побольше моего.
– Ну так… надеюсь, я не отвлек тебя от важных дел, когда позвонил в четверг.
– Нет-нет. Я занималась расщеплением атома на кухне, только и всего.
– Ты сейчас… не работаешь?
– Нет. В данный момент нет.
– Не можешь найти подходящее место? Или решила устроить себе отпуск?
Я молчу. Не могу ответить на этот вопрос. Потому что чувствую, к чему он клонит. О Господи! Зачем я только пришла.
– Тебе не нравится китайская кухня?
– Ммм… нравится. Всё такое вкусное. Не могу решить, что попробовать в первую очередь.
Сижу молча, а он тем временем поддевает второй пельмень. Но не ест, а кладет себе на тарелку.
– Грейс, нам надо поговорить.
Почему когда мужчины решают говорить откровенно, то всегда прибегают к клише?
– Погоди-ка, это я – девчонка. Это мои слова.
Он кладет на стол палочки для еды. Его ноздри раздуваются, он делает глубокий вдох и выдох.
Под столом сжимаю руки в кулаки.
– Грейс, ты мне очень нравишься. У тебя отличное чувство юмора, ты сексуальная и… классная. Ты классная. – Он замолкает и отпивает чай.
Ну вот. Надо было догадаться. Мужчины любят сообщать о разрыве в общественных местах, чтобы не было возможности устроить истерику. А что может быть общественнее китайского ресторана?
– Грейс, можно задать личный вопрос?
– Ответ «да». Я всегда была женщиной. Наверное, следует почаще делать эпиляцию.
Нельзя расстраиваться ни в коем случае. Мужчина, которого я знаю 23 дня, попросту не может иметь надо мной такой власти.
Он не улыбается. Пробую другой подход:
– У меня никого не было, клянусь. Ты первый.
Никакой реакции.
– Только разок, но я не затягивалась.
Тяжелый случай.
– Грейс, можешь хоть на минуту прекратить свои шуточки? Я хочу знать, что с тобой происходит. – Морщинки вокруг его глаз превращаются в борозды. Он покусывает нижнюю губу.
Моя шея и лицо заливаются краской.
– Не понимаю, о чем ты.
Опускаю глаза. Он взял одну порцию пельменей с креветками, одну – вонтонов и одну – с редисом. Бамбуковые пароварки стоят треугольником, и я не знаю, с какого конца начать. Был бы это круг, я бы мысленно нарисовала часы и взяла то, что после двенадцати. Но треугольник в мой распорядок никак не укладывается. Поэтому я лишь делаю глоток чая.
– Послушай, Грейс, я понимаю, что это не мое дело, но… Почему тогда, в супермаркете, ты взяла тот банан? У тебя и так их было много.
Я молчу. Не могу ему ничего ответить.
– Грейс, когда мы держимся за руки, у тебя дергаются пальцы. Когда шагаем, двигаются губы.
– Про пальцы не знала. Это просто привычка. Если бы ты обратил внимание, я бы перестала.
Его голос опускается почти до шепота, и он наклоняется вперед:
– Дело не только в этом. Почему ты сама не заказываешь еду? Почему сейчас ни к чему не притронулась и не можешь сказать, хочешь ли чаю? Почему у тебя нет работы? Видно же, что ты умна и способна. В чем дело?
На минутку закрываю глаза. Я не волнуюсь. Мне нельзя волноваться.
Он откидывается на спинку стула:
– Послушай… тебе необязательно отвечать, ладно? Забудь, что я сказал.
