Плюс, Минус и Тимоша - [18]

Двое караульных по знаку девочки сняли с Тимоши мысленепробиваемый колпак.

Оба доктора в страхе попятились от него, но у Тимоши уже не было никаких сил напрячь свою фантазию и хорошенько пугануть их за все, что они с ним сделали. Он только смотрел на девочку во все глаза и чувствовал, что в горле у него опять начинает щипать оттого, что она такая красивая.

— Не бойтесь, — сказала девочка, улыбаясь и беря его за руку. — И не сердитесь на нас, если можете. Ведь я тоже не сразу поняла, кто вы и откуда.

Она потянула его за собой, и они, держась за руки, прошли мимо ошарашенных и кланяющихся докторов к вертолету. Публика на трибунах поднимала свои стаканы, размахивала руками и приветствовала девочку восторженными криками, но она не обращала внимания.

— Передайте мой нижайший поклон ее математическому величеству, — просил доктор Минус. — Мой личный нижайший поклон.

— Вы прилетите к нам снова? — кричал сквозь шум доктор Плюс, забегая вперед и распахивая перед ними дверцу. — Когда нам ждать инспекции?

— В любой момент, — сказала девочка, пропуская Тимошу впереди себя в кабину. — В любой момент дня и ночи. Вы меня поняли?

— Поняли, поняли, — кивали и кланялись доктора. — Сегодня начнем готовиться, непременно. Счастливого вам пути.

Они выглядели такими растерянными, беспомощными, что Тимоша не мог больше на них сердиться и даже помахал рукой.

— В какую точку пространства и времени вас доставить? — спросила девочка.

— Чего-чего?

— Где ваш настоящий дом?

— В поселке Глубоком.

— А где это?

— Наверно, на полпути из пункта А к пункту Б. - догадался Тимоша.

— Хорошо. А когда?

— Что «когда»?

— В какое время вам нужно там быть? В прошлом? В будущем?

— «В будущем!» — хотел крикнуть Тимоша, но вспомнил про родителей, наверно, сходящих с ума от волнения, со вздохом сказал:

— В прошлом. В прошлое воскресенье, часа в два дня.

Девочка кивнула и повернула какие-то стрелки на пульте управления. Потом нажала кнопку — мотор у нее включился сразу без всякой «проверки перед вылетом». Лопасти винта завертелись и как бы растворились в воздухе, вертолет качнулся, земля с зеленой травой стала уходить вниз; оба доктора со шляпами в руках, караульные, публика на трибунах, флаги — все теперь сверху казалось маленьким и чистеньким, как игрушечное. Слева остался город с трубами и мачтами, с зоопарками и школами, внизу проплывал ровными рядами лес, сосны, березы, ели, а вот показалась и вода, она ослепительно сверкала на солнце, и это сверкание мешало разглядеть другой берег, если его вообще можно было увидеть.

— Как грустно, — сказала вдруг девочка, не поворачивая головы. — Как это грустно, что нам с вами нельзя быть вместе. Мне так понравилось то, что вы называете музыкой.

— Но почему? — воскликнул Тимоша. — Кто сказал, что нельзя?

— Ее математическое величество, моя мама. Я рассказала ей о нашей встрече, и она… Она пришла в ужас.

— Моя тоже — чуть что, сразу в ужас приходит.

— Она сказала, что это совершенно недопустимо, что вам ни в коем случае нельзя у нас оставаться, и хотела послать целый отряд интегралов, но я упросила ее, чтобы она разрешила мне самой…самой отвезти вас, куда вы пожелаете.

— Но почему? Почему?

— Потому, что вы можете нарушить весь строгий порядок, царящий в нашей стране. И это правда — вы пробыли совсем недолго в пункте Б, а устроили там настоящее столпотворение.

Тимоша виновато потупился, и в голове его сама собой зазвучала очень грустная мелодия.

— Нет-нет, прошу вас! — воскликнула девочка и даже заткнула уши. — Этого мне тоже нельзя. Я обещала маме, что не буду слушать никакой музыки. Лучше попросите меня о чем-нибудь. Мне бы так хотелось сделать для вас что-нибудь приятное.

— Приятное? Вы и так уже спасли меня — разве мало?

— Какие пустяки. Доктора бы все равно не могли вам ничем повредить. Они страшны только тем, у кого в голове все подчинено числам. Скорее, я не вас спасла, а их. От позора.

— Тогда скажите им, чтобы они не наказывали Желтенького за дружбу со мной.

— Обязательно. А можно я награжу вас орденом?

— За что?

— Не знаю. Все просят у меня орденов — я думала, это каждому приятно. Смотрите, какие есть красивые (она открыла специальный ящичек под штурвалом): первой степени, второй, третьей. А вот еще очень важный логарифм.

— Мне больше нравится вон тот, — сказал Тимоша.

— Орден Равенства? Награждаю вас им за… за смелость, за сообразительность и за прекрасный концерт. И еще за то, что вы такой хороший и необыкновенный.

— Спасибо, — смутился Тимоша. — Я бы тоже хотел вам что-нибудь подарить, но с собой у меня ничего нет. Вот дома…

— Ага, смотрите! — воскликнула девочка. — Так я и знала.

Впереди показался берег озера, но Тимоша не узнал его — там не было ни улиц, ни домов, — только трава, камыши и кусты.

— Видите, видите, — говорила девочка. — Вон там, правее, пространственно-временная трещина. Через нее-то вы и попали к нам.

— Но отчего она могла образоваться?

— Вы слишком напряженно думали над задачей в тот момент, когда она вдруг почему-то испортилась.

— Я уронил на нее кляксу.

— Все ясно! Задача превратилась в неопределенность, а напряжение мысли было слишком велико — вот вам и трещина. Я подлечу поближе, остановлюсь прямо над ней — тогда прыгайте.