Больная неуклюже пыталась подняться, силясь шире открыть глаза, разлепить спекшиеся губы:
— Меня… столкнула… — разобрала Лена, заметавшаяся над подругой в страхе прикоснуться к ране и неумелостью причинить боль. — Она.
— Кто — она? — спросил вдруг сзади нетерпеливый мужской голос и, обернувшись, Лена увидела знакомого, уже раз наведывавшегося, вечно раздраженного опера в условно накинутом поверх свитера халате. — Вас столкнули с дороги, и вы знаете — кто? Я правильно понял?
— Врач запретил ее беспокоить! Он не разрешает разговаривать… — опомнившись, кинулась на помощь верная подруга, но от нее, как и всегда в жизни, отмахнулись:
— Она уже разговаривает безо всякого разрешения, — огрызнулся опер. — А мне что, прикажете еще раз сюда тащиться за ее показаниями?.. Кто вас столкнул, гражданка?
— Она сказала… Сказала… «Ну, что… получила… получила моего… моего брата?»… — внятно прошептала Лёся, но это было все, на что у нее достало сил — две светлые щелки исчезли.
— Чьего брата? — насторожился полицейский, ни на что интересное до того момента не рассчитывавший.
Обреченный похоронить свою живую и деятельную натуру под горой макулатурных отчетов, он все-таки за молодостью лет не успел еще покрыться непроницаемым слоем полуды и не вполне оставил давнюю юношескую мечту, продолжая смутно верить в грядущее, какое-нибудь особенное, необычное, предназначенное к раскрытию только им преступление. Парень неосознанно подался вперед, почти хищно нависнув над койкой пострадавшей. Но рука отчетливо безобразной женщины, в первую же секунду мысленно списанной им в отвал, как и всеми другими мужчинами на свете, мягко отстранила его:
— Даже мне это уже ясно… — проворчала Лена и с твердым сознанием своего права сварливо добавила: — Уйдите, дайте поспать человеку! А сами делом займитесь — извечным, мужским: cherchez la femme. Что-что, а уж это вы умеете…
27 августа 2018 г.
Санкт-Петербург — Новый Иерусалим