Пляжный Вавилон - [7]

Условия проживания персонала зависят от того, какое место ты занимаешь в неофициальной иерархии. Кухонные уборщицы, садовники и обслуга вилл живут вшестером в одной комнате. Изначально не предусматривалось, что в поселке будет жить столько персонала, но десять лет назад, когда курорт начал принимать гостей, оказалось, что для эффективной работы необходимо почти восемьсот человек. Пришлось поставить в комнаты двухъярусные кровати и надеяться на лучшее. Следующими в иерархии идут официанты. Они делят комнату на четверых. Персонал обслуживания вилл расселен по двое, но ванная комната у них общая на две комнаты. У контролеров отдельные спальни, зато ванная — одна на двоих. Начальники отделов — то есть участники утренних собраний — располагаются в отдельных квартирках с маленьким внутренним двориком и персональной ванной комнатой. Лишь у руководителей, к которым относится Бен, есть личная гостиная, кухня и веранда. Однако, насколько я знаю гостиничный бизнес, жилье персоналу всегда и везде достается дерьмовое. Удивительно, неужели мой приятель ожидал какого-то суперкомфорта!

— Похоже на гребаный кибуц, — говорит Бен, глядя, как возле виллы останавливается багги с его чемоданами. — Ты только посмотри на белье, развешенное на веревках, на жалкие попытки людей как-то выделиться — иначе зачем они разводят все эти растения? Очень похоже на южноамериканские трущобы, которых я вдоволь насмотрелся в жизни.

— Просто ты еще не привык, — успокаиваю я. — Там находится общий бар. — Жестом указываю на бильярдный стол, огромный телевизор для коллективного просмотра футбольных матчей, разнотипные столы и стулья, выстроившиеся возле деревянной барной стойки. Помещение украшено флагами двадцати семи государств, граждане которых проживают в поселке. — По вечерам здесь шумно. Дешевые напитки, ужин всего за доллар, и каждый день разные блюда. По понедельникам — вечер пиццы, по вторникам мы едим бургеры, по средам хот-доги и так далее. Примерно раз в две недели привозят свежих крабов с материка.

Бен молча на меня смотрит. По бледному отекшему лицу скатываются капли пота. На его лице застыла презрительная улыбка.

— Твою мать! — язвительно восклицает он. — Да просто фантастика!

— Неплохой ресторан для персонала, — продолжаю я. — Много всякой всячины типа салатов и тому подобного. Есть магазин бытовой химии и кондитерских изделий.

— Ясно, — бормочет Бен.

— Можно пригласить сюда друзей на отдых. Питание — в столовой, по восемь долларов за обед.

— На фига мне это нужно? — недоумевает Бен.

— Не знаю. Говорю на всякий случай.

Мы вместе идем по поселку. Бен пинает мусор дорогими кожаными туфлями. Наверное, стоило ему все описать заранее. Чувствую себя виноватым. Нанимать приятеля — большая ответственность. Хочется, чтобы твой протеже хорошо проводил время, получал удовольствие от работы, но и проявил себя наилучшим образом. Судя по реакции Бена, этого не будет.

Из громкоговорителя сбоку одного из зданий доносятся неразборчивые вопли.

— Господи! — подпрыгивает на месте Бен. — Что за хрень?

— Имам зовет людей на молитву в мечеть, — объясняю я.

— Как? У вас есть мечеть?

— Так точно. Каждый день проходят службы. Кстати, мечеть позади тебя.

— Пригодится, когда я приму ислам, — говорит он, даже не обернувшись, и поддает ногой по пустой банке из-под диетического спрайта. — Если честно, — добавляет Бен, засовывая руки в карманы пиджака и громко вздыхая, — неудивительно, что персонал здесь надолго не задерживается.

Тут он прав. Персонал сваливает, отработав где-то половину контракта. Это обычно происходит на десятом месяце. Как будто они достигают предела, когда больше не могут жить в раю. Им надоедает вечный праздник жизни. Здесь слишком много солнца, моря, чертова песка. Хочется от всего этого сбежать. Если ты провел здесь пару лет — тебе можно давать медаль. Я тут полтора года, но уже чувствую: сыт по горло.

Я не могу сходить в кино, не могу пойти в ресторан, за исключением тех трех, что находятся на острове. Нет возможности водить машину… Господи! Я так соскучился по настоящему автомобилю! Скорость, запах бензина, шум двигателя… Нельзя пойти в паб, чтобы пропустить пинту пива. Питаться нужно исключительно блюдами из нашей цитадели для гурманов. А я хочу взять пива «Гиннесс» и пакет чипсов. Хочу пойти туда, где меня никто не знает, где никому не интересно мое мнение, где я смогу спокойно сидеть, потягивая пиво, и смотреть, как «Уэст-Хэм» вылетает во вторую лигу. Мои запросы не такие уж большие, правда?

Здесь можно лишь работать, отдыхать в своей комнате или в стельку напиваться в баре. Это участь каждого из нас. Вот все и надираются вдрызг по вечерам. Долговязый Ганс, инструктор по плаванию из Германии, вообще считает бар своей гостиной. Он сидит в баре каждый вечер либо до самого закрытия в одиннадцать часов, либо пока не отрубится. При этом немец — единственный из персонала, кто перешагнул пятилетний рубеж работы, и все замечают, что он какой-то странный.

Если кто-то не пьянствует, то занимается блудом. Сексуальная работа здесь идет полным ходом. По каким-то неясным причинам больше всего преуспел в этом удовольствии японский повар — художник суши. Не пойму, в чем дело: то ли в его длинных волосах или в фокусах с ножами, но Ёсидзи способен закадрить даму из любой страны. Я сбился со счета, слушая в офисе истории зареванных женщин о том, что он разбил им сердце. Еще я заметил, что каждая новая сотрудница, у которой остался дома постоянный дружок, обязательно бросает его в первый же месяц пребывания на острове. Похоже, отношения не выдерживают больших расстояний и смены часовых поясов.