Пляжная музыка - [10]

Выйдя из «Реджина Коели», мы с Ли стали местными знаменитостями. За то короткое время, что я пробыл в тюрьме, мой итальянский существенно улучшился, а потому я советую американцам, желающим пройти ускоренный курс языка, посидеть в тюрьме. Это самый верный способ.

Но самым долгосрочным результатом нашего заточения стало повышение статуса и возможность считаться полноправными жителями пьяццы. Большинство стариков, любивших посидеть на скамье перед палаццо, полагали, что величие Италии не в последнюю очередь зиждется на твердости, с которой мужчины обращаются со своими женщинами. В средиземноморской стране, особенно на юге Италии, а также среди определенных представителей низших классов битье жены рассматривается как форма семейной дисциплины, такая же, как заставлять работать в поле мулов, и не дело американских туристов вмешиваться в семейные дела итальянцев. Но женщины пьяццы были едины в своем презрении к Миммо и восхищались человеком, пролившим свою кровь и пострадавшим за итальянок.

Вот почему тем утром вся площадь наблюдала за чужаком, шедшим за нами по виа ди Монсеррато.

На Ли были желтый комбинезон и блестящие коричневые кожаные туфли, так что она гляделась в каждую витрину, мимо которой мы проходили. Она явно чувствовала себя хорошенькой, а ее темные волосы блестели на солнце, словно крыло птицы. Сорокалетний идиот Джанкарло окликнул нас, когда его измученная, многострадальная мать везла его в коляске мимо английской семинарии. Никто в округе не знал, что будет с Джанкарло, если его мать умрет, и все с облегчением вздыхали, когда каждое утро они появлялись на улице. Нам помахал глухонемой Антонио, и я остановился, чтобы дать ему прикурить. Мы оказались в окружении английских семинаристов, шедших на занятия, серьезных, неулыбчивых мальчиков с неестественно бледными лицами, словно они всю жизнь провели в подземелье.

— Папочка, этот человек хочет нас убить? — спросила Ли.

— Нет, он просто хочет узнать, где мы живем, чем занимаемся и в какую школу ты ходишь.

— Он это уже знает. Он ходил за нами в пятницу.

— Не стоит беспокоиться, детка, — сказал я, сжав ее руку. — Он не собирается помешать нам ходить в школу.

У дома № 20 на виа ди Монсеррато мы вошли в густую ароматную тень двора, и Ли позвала кота Джерардо, чтобы угостить его утренней порцией пепперони[16]. Рыже-коричневый кот стремительно подскочил к дочке, жадно схватил мясо и с добычей в зубах взлетел по лестнице, выложенной кусочками мрамора и украшенной теперь уже побитыми статуями. Человек, преследовавший нас, притворился, что читает меню в траттории на маленькой площади.

— Если он соберется там поесть, надеюсь, что он закажет мидии, — сказала Ли.

— Стыдись! — приструнил я дочь.

Недавно американский турист заработал гепатит, поев мидий в одном римском ресторане.

— Зуб даю, что он из Красных бригад, — заявила Ли.

— Откуда ты знаешь о Красных бригадах?

— Мария мне все рассказывает. Они убили итальянского премьер-министра и засунули его тело в багажник автомобиля. Если хочешь, покажу, где они его оставили.

— Этот человек не из Красных бригад. Он слишком хорошо одет.

— Тебе тоже не мешает одеваться получше. Как итальянец, — пожала плечами Ли.

— Извиняюсь, маленькая говнюшка, за то, что меня нельзя назвать bella figura[17], — нежно ответил я.

— С тебя еще тысяча лир! — воскликнула Ли. — Нехорошо называть собственную дочь маленькой говнюшкой.

— Да я же в хорошем смысле. Это еще один способ сказать, что я тебя люблю. Все папы в Штатах так говорят.

— Это грубо. Ни один итальянский отец так своей дочери не скажет, а они любят своих дочерей еще больше.

— Это Мария так говорит?

— И сестра Розария.

— Ты абсолютно права. С этого момента я буду за собой следить и постараюсь стать похожим на bella figura.

Мы осторожно перебрались через дорогу, так как я знал, что римляне всегда ездят так, словно за кем-то гонятся, потому я всегда предельно внимателен по дороге в школу. Однажды я видел, как английский турист на понте Маццини шутливо вскинул вверх руки в знак того, что сдается, и просто остановил свою машину прямо на середине моста. Когда я подошел узнать, не могу ли чем-нибудь помочь, англичанин произнес: «Это не езда. Я бы сказал: это регби».

— Сегодня будет чудесный день, папочка, — сказала Ли. — Нет дымки.

В некоторые дни дымка над городом такая плотная, что не видно «Хилтона», и меня даже радовало, что смог иногда стоял на страже интересов общества.

— Голова Святого Петра, — произнесла она, завидев над платанами у реки купол собора.

Когда мы только приехали в Рим, Ли путала слова «купол» и «голова», и с тех пор это стало нашей излюбленной шуткой. Я посмотрел вниз, на излучину Тибра. Ни одна река, какой бы грязной и загаженной она ни была, не может выглядеть безобразной. Мало что привлекает меня так, как красота движущейся воды.

Незнакомец держался на расстоянии и даже не поднялся на мост, пока не увидел, что мы спускаемся по ступеням рядом с тюрьмой «Реджина Коели». Теперь, когда он знал, что мы в курсе того, что он ходит за нами по пятам, он вел себя осторожнее, а может, люди на пьяцце успели ему сообщить, как я швырнул Миммо на автомат для игры в пинбол.