Плясун. Книга первая. Сказка про белого бычка - [8]

— Шайтан! — сплюнул он. — На ходу стрелять трудно. Вот если б ты сел за руль…

— Давай, — согласился Градов.

«Хаммер» притормозил, вздыбив пелену песка. Однокашники одновременно покинули машину, намереваясь поменяться местами.

И тут какая-то белая тень рванулась к узбеку и сбила его с ног.

Роман застыл на месте.

Огромный бык с круто загнутыми рогами и горбом жира на спине склонился над поверженным Мирзой, обнюхивая и рассматривая противника. Когда его морда уткнулась в не успевший остыть пистолет, животное злобно фыркнуло и громко замычало. Мощная нога с тяжелым копытом поднялась, готовясь припечатать пахнущую смертью железяку, а вместе с ней и сжимающую ее руку. Одновременно голова склонилась немного набок, отчего рог-пика почти уперся в беззащитный живот Рахимова.

— Э-эй! — не помня себя, крикнул журналист и кинулся к зверю.

Животное на мгновение отвлеклось, но и этого хватило, чтобы Мирза откатился в сторону. После чего ящерицей юркнул под днище внедорожника.

Остальные машины были далеко впереди, продолжая преследование и отстрел. Никто из сидящих в них бодигардов не заметил угрозу, нависшую над охраняемым телом.

Градов же оказался один на один с быком.

Это был поистине великолепный экземпляр. Не иначе элитный производитель. От копыт и до холки в нем было почти два метра. И немногим больше от морды до хвоста. Мощный высокий лоб венчали рога, каждый из которых был длиной в локоть взрослого человека.

Странно, однако миндалевидные, опушенные густыми ресницами бычьи глаза не были налиты кровью, как это годилось бы в данной ситуации. Казалось, минотавр являл собой олицетворение спокойствия. Молодому человеку даже почудилось, что бык глядит на него с любопытством и даже какой-то иронией. Дескать, что ж ты, букашка, решил сыграть роль дуба и пободаться?

Что-то удивительно знакомое было в этом взгляде, да и во всем облике животного. Будто Роман где-то уже все это видел.

Ну да, точно. Если б не двусмысленная ситуация, то, наверняка, хлопнул бы себя по лбу.

Белый бык с горбом на спине и колокольчиком на шее. Это же Нандин — ездовое животное и друг Шивы Натараджи, неизменно сопутствующее богу в его космическом танце тандава.

Ну-ка, дружок, может и мы попробуем сплясать?

Но отчего не стреляет Мирза?

— Оминиске! — послышалось из-под «хаммера». — У меня кончились патроны! Ромка, ты не достанешь из бардачка револьвер?

Вот идиот! Как Градов сможет добраться до этого самого бардачка, если путь к внедорожнику перекрыла гигантская туша?

И не ответишь же. Потому как нельзя отвести глаза. Так учил Усто ракс. Иначе нарушится некое зыбкое подобие моста, наведенного между человеком и быком. Зверь должен почувствовать твою силу и уйти или подчиниться.

— Хороший, хороший! — зашептал парень.

Бык шевельнул сначала левым, а затем правым ухом.

— Му-у! — пробурчал негромко.

Градов сделал плавное движение руками, возводя их к небу в жесте мольбы. И одновременно легонько топнул левой ступней.

То ли ему показалось, то ли гигант просто переступил с ноги на ногу, но правое переднее копыто ткнулось в песок. И кисточка хвоста маятником качнулась слева направо.

Кисти Романовых рук уподобились чашам с огнем, а пальцы — язычкам пламени. Стан выгнулся дугой. Ноги начали выбивать некий ритм.

— Му-у-у! — чуть громче фыркнуло четвероногое.

— Твою мать! — прошипел Рахимов. — Чем ты там занимаешься, ишак? Никак, показательные пляски затеял? Нашел время!

Бык, не поворачиваясь, лягнул задней ногой по машине. Металл дверцы, не выдержав, вогнулся.

— Кутак! — завопил благим матом Мирза. — Что творишь? Оно ж бешеных денег стоит!

За первым последовал второй удар. Жалобно дзынькнув, посыпались стекла.

Хозяин внедорожника благоразумно заткнулся.

— Ну-у? — подмигнул (или это показалось журналисту?) гигант.

Романа не нужно было подстрекать к пляске. Она являлась частью его организма.

Шаг влево, шаг вправо. Правая рука вверх, левая вниз, потом наоборот. Пальцы-язычки плещутся на ветру. Таз совершает медленные кругообразные движения. Дыхания почти не слышно, биения сердца тоже.

Зверь качает головой в такт ритму, задаваемому ступнями человеческих ног, попирающих песок. Людское ухо, наверняка, и не уловило бы этого звука. Но не бычье. Оно слышит все и вся.

Слышит удаляющиеся звуки выстрелов.

Предсмертный рев падающих под пулями невест-подружек.

И легкие шаги приближающегося к нему танцора.

Поворот тела вокруг оси.

Носок правой ноги едва не достает до бычьей морды.

Две пары глаз продолжают всматриваться друг в друга.

Ладонь правой руки Романа ложится на мощный лоб точно посредине между двух рогов.

Глаза в глаза.

Левая рука касается холки. Там, где начинает расти жирный горб.

По бычьему телу бежит волна дрожи.

Пальцы-лучики обжигают нежную кожу за ушами животного.

— М..? — короткий прерывистый звук, не успевающий перерасти в протяжное «му».

Вторая пара глаз закрывается. Передние и задние ноги сгибаются в коленях, и несколько центнеров пока еще живого мяса оседают на песок. Пальцы пробегают вдоль шеи, морды, касаются ноздрей, выбивая погребальный ритм и выпивая последние капли жизни…

— Вылезай! — хрипло скомандовал Градов, закончив пляску.