Пляска смерти - [35]

— Да! Такая была прекрасная обувь! — подтвердил Уасем, заохав еще сильнее.

Мужчины вернулись к порталу, за ними плелся Уасем.

— Лишиться своих галош — это все равно что овдоветь! — посочувствовал ему другой.

Ученый муж с трудом сдерживал рыдания:

— Я сейчас умру от горя! Если бы не вы, я бы залился слезами!

— Ну, будет, будет так убиваться! Может быть, они еще и найдутся! — успокоил его один из субъектов.

И другой растрогался:

— Я даже предпочел бы лишиться собственной жены, чем своих тапочек!

— С каких это пор у тебя завелась жена?! — грубо одернул его приятель.

— У меня-то? — отвечал первый. — По правде говоря, у меня ее нет, но если бы и была, то я бы предпочел…

— И как это можно позволить себе ограбить профессора Уасема! — не переставал жаловаться пострадавший. — Ограбить ученого Уасема! Нанести оскорбление веку, обесчестить его этим позорным актом, этой беспримерной хулиганской выходкой! Последующие поколения осудят это… жестоко осудят!..

— А где он? Где этот ученый-то? — спросил один из проходимцев.

— То есть как? Вы что же, не видите меня? Да я перед вами, мой друг!

— Так это вы? — удивился другой.

— Ну и чудаки! — возмутился Уасем. — И откуда только вы взялись?

— Мы — бедные странники… — начал было один из них.

Уасем замахал своими длинными руками:

— Да я не о том вас спрашиваю! Вы что, в самом деле не знаете, кто я таков? Неужели еще есть кто-то, кто не знает меня?

Согнувшись перед ним и церемонно отвешивая поклоны, странник взмолился:

— Прошу прощения, мэтр! Ну конечно! Кто же не знает вашего имени! Позвольте мне выразить наше почтение. Я просто слегка запоздал сделать это.

— Так это вы умеете предсказывать будущее? — стал расспрашивать Уасема другой и вдруг получил сильный удар локтем в бок от своего товарища, который подобострастно стал извиняться:

— Ах, не слушайте его! Он у нас такой невежда! Ну просто сама невинность!

— Сам ты невинность! — огрызнулся тот, — Я тебе еще это припомню!

Отвешивавший поклон, пытаясь замять назревающий скандал, снова обратился к Уасему звонким голосом:

— Какая честь для нас, бедных странников, встретить на своем пути человека столь высоких достоинств, как вы, с такой, как у вас, репутацией!

Уасем дослушал до конца эту фразу и сделал рукой жест одновременно и покровительственный, и требовавший внимания.

— О досточтимые люди, — промолвил он, оглядывая поочередно стоявших перед ним странников. — О досточтимые люди, простите мне, что стою босой перед вами. Вам известно, что случилось со мной, уважаемые господа, и какая неприятность вынуждает меня предстать перед вами в таком виде, но… мудрец всегда готов служить людям!

— Надо же, как он гладко говорит! — прошептал один из странников.

А другой воскликнул восхищенно:

— Вам, несомненно, немало пришлось учиться, прежде чем стать столь знаменитым ученым!

— Учиться? — изумился их собеседник. — Да у меня еще молоко моей кормилицы на губах не обсохло, а я уже начал читать Большую и Малую Истории Государей! Потом я перешел к изучению всех наук, которые изобрело человечество, освоил их, постиг одну за другой! Мне понадобилось около трех десятилетий на усвоение всего их богатства, но… — он постучал себя по груди и по лбу, — …они все уместились здесь и вот здесь! Все до единой, начиная с медицины и кончая метрической системой! И когда наконец я добрался до вершины знания, я изучил самую благородную, самую выдающуюся, самую деликатную область искусства — искусство сидеть за столом богатых. Я быстро овладел всеми мельчайшими нюансами, постиг все тайны этого мастерства. Но я продолжал его совершенствовать. Вряд ли сегодня существует на земле кто-нибудь, кто способен превзойти меня в этом искусстве! Достичь того, чего достиг я: изящества в разговоре, в этике, политесе, тонкости обращения, в остроумии, квинтэссенции — самой квинтэссенции!

— Просто поток искусств! — подтвердил один из странников.

— Неужели вы владеете всем этим? — льстиво удивился другой.

Уасем посмотрел на него свысока.

— Как ни один живущий под солнцем! Именно мои безграничные познания позволяют мне быть частым гостем у самого крупного хозяина этой округи — у господина Шадли.

— Вы — друг господина Шадли? — продолжал его расспрашивать субъект, подобострастно изумляясь.

— Я — близкий друг и советник высокочтимого господина Шадли.

— Прошу прошения, извините мою тупость, но никак не пойму, отчего же тогда Ваша честь, такой Великий Эрудит, каким вы являетесь, где-то скитается среди ночи и зовет на помощь, спасаясь от воров? — прервал Уасема другой.

Нахмурив брови, Уасем посмотрел на него, поначалу даже вроде бы и не поняв, о чем тот ведет речь, и можно было поклясться, что он и в самом деле забыл, почему он оказался здесь. Потом, уже не скрывая досады, сказал:

— Видите ли, друг мой, произошла какая-то необъяснимая ошибка, и я слишком поздно прибыл на прием, который устраивали здесь вечером, — прием с музыкантами и со всем прочим… Прибыл тогда, когда уже все другие приглашенные ушли! Как это все произошло, ума не приложу, то ли это моя оплошность и рассеянность, то ли дьявол сыграл со мной злую шутку! Но так или иначе, на ужин я опоздал, и меня теперь терзают угрызения совести. Как раз в тот момент, когда я собирался войти в этот портал, слуги закрыли ворота на засов, объявив о том, что праздник окончен!.. И вот я здесь в ожидании утра.