Плутовство и обман: экстрасенсы, телепатия, единороги и другие заблуждения - [119]
У Жирара не получалось ничего вообще в течение трех с половиной часов, когда его тестировали компетентные и внимательные наблюдатели. (К последним не относятся два присутствовавших французских фокусника. Если бы там был пробивной человек, такой как Жерар Мажакс, у нас было бы лучшее представление с той стороны.) Наше заключение о Жираре было полностью отрицательным, и таким было решение других, кто тестировал Жирара в течение нескольких недель нашего противоборства с великими «экстрасенсом».
Доктор Ив Фарж с двумя помощниками и фокусник Клингзор встретились с Жираром для проведения тестов в Национальном центре Научных Исследований, где Фарж занимал должность директора. Они настаивали на тех же методах и правилах, что мы с Дэвисом и Эвансом разработали ранее. Как и ожидалось, у Жирара ничего не вышло. У меня была долгая встреча с Фаржем задолго до испытаний, и я проинформировал его о мерах предосторожности, хотя я думаю, что он вряд ли нуждался в какой-либо помощи. Он был крепким орешком — именно таким контролем, который был необходим Жирару и должен был быть с самого начала.
Фарж вызвал Жерара Мажакса, чтобы спроектировать вторую часть теста, в которой Жирар должен был перемещать объекты с помощью психокинеза, как было объявлено. Он полностью провалился в двух длительных испытаниях. Хотя он был тщательно и детально проинформирован заранее о характере теста — предосторожность, на которой мы всегда настаиваем, чтобы не допустить жалоб на необычные или сложные условия — он, тем не менее, сетовал, что ему все не нравилось. Крюссар, конечно, вмешался, заявив, что в его тестах условия были не столь жесткими (да, Чарльз, мы хорошо понимаем это), и что Фарже согласился «работать в соответствии с не слишком жесткими протоколами». Ладно, но не со слишком уж свободными.
Группа из Печиней даже вызвала Бернарда Дрейфуса, руководителя Центра ядерных исследований в Гренобле, и в срочном порядке сделала его членом экспертной комиссии. Его раздражало то, что он был плохо подготовлен для всего этого, и он признал отчаяние команды Печиней. Опять ничего не произошло, и Жирар был пойман в конце испытания, после того, как они были официально закончены, положив достаточное усилие к пруту, чтобы вызвать незначительный изгиб около четырех тысячных дюйма. Дрейфус — решив, что не будет больше никаких криков парапсихологов во Франции, что их коллеги в реальной науке не обращают внимание на их результаты — заставил Жирара пройти через серию тестов (используя правила, которые установили мы с Дэвисом и Эвансом) в сентябре 1977 года, действительно приготовив свой паштет из фуа-гра раз и навсегда. Жирар очень старался, но, за исключением теперь ожидаемых несущественных результатов, достигнутых после того, как испытания были закончены, опять ничего не показал, чтобы радикально изменить науку. Дрейфус вдобавок также протестировал парня по имени Стивен Норт, которого Джон Хастед представлял ему как верного чудотворца. Стивен тоже был повержен в прах под пристальным взглядом Бернарда Дрейфуса.
Марсель Блан, пишущий для журнала «New Scientist», подробно описал Жирара. Он также рассказал, что Крюссар несколько долгих часов пытался уговорить принять его результаты, несмотря на все доказательства против. Дрейфус, отметил Блан, принял вызов и оказывал противодействие: он не проигнорировал проблему, как если бы это было ниже достоинства настоящей науки. Чарльз Крюссар, рассказал Блан, «любит сравнивать себя с новым Коперником или, как он сказал мне, с Ньютоном. Во всяком случае, он не может сказать, после недавней серии экспериментов, что его рассматривают как Галилея».
События развивались стремительно. Жирар отозвал иск против Жана-Паскаля Хуве. Он предъявил иск после того, как Хуве написал статью, в которой говорил, что Жирар признался ему лично, что все это были планы доказать, что ученых можно легко обмануть. Жирару пришлось оплатить судебные расходы. Крюссар, не собираясь ни в чем признаваться, утверждал, что, хотя Жирар действительно иногда обманывал, он все же обладает экстрасенсорными способностями. Он также сказал, что «Рэнди тоже ими обладает, но отказывается признать этот факт, и... использует их для блокировки сил Жирара». Опять же, это аргумент «я такой умный, что, если я не вижу обмана, то это не обман».
Мы отказались от чрезмерного применения приборов и очень точных измерений, ранее используемых на представлениях Жирара, поскольку видео- и магнитофонные записи показали, что протокол очень нестрогий и не соответствует задаче. Вместо этого были использованы научно корректные, простые, прямые испытания заявленного чудотворца. Жирар потерпел неудачу. Тогда зачем он пытался вообще? Он открыто признал абсолютную незаинтересованность в моем предложении $ 10 000 за одну простую демонстрацию паранормального характера. Для меня в это трудно поверить. Тем не менее, он был очень заинтересован в моем положительном заключении, и в заключении Комитета по научному изучению заявлений о паранормальном. Он не получил ни того ни другого, так как он является обычным фокусником, который должен, по вполне понятным причинам, создавать себе условия для выступления.
Исследование «Дьявол в быту, легендах и литературе Средних веков» стоит особняком в творчестве популярнейшего писателя Серебряного века Александра Амфитеатрова (1862–1938). Оттолкнувшись от книги итальянского профессора Артуро Графа «Дьявол», который сосредоточился на теологической литературе, Амфитеатров пошел значительно дальше своего первоисточника. Он сделал попытку изучить жизнь дьявола в человеческом сознании на всем культурном пространстве Средних веков — с того момента, как на заре христианства сложилась подробная его биография, до дней, когда идея, дававшая ему жизнь, почти изжила себя.
После Альбигойского крестового похода — серии военных кампаний по искоренению катарской ереси на юге Франции в 1209–1229 годах — католическая церковь учредила священные трибуналы, поручив им тайный розыск еретиков, которым все-таки удалось уберечься от ее карающей десницы. Так во Франции началось становление инквизиции, которая впоследствии распространилась по всему католическому миру. Наталия Московских рассказывает, как была устроена французская инквизиция, в чем были ее особенности, как она взаимодействовала с папским престолом и королевской властью.
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
В эпоху тотальной цифровизации сложно представить свою жизнь без интернета и умных устройств. Но даже люди, осторожно ведущие себя в реальном мире, часто недостаточно внимательно относятся к своей цифровой безопасности. Между тем с последствиями такой беспечности можно столкнуться в любой момент: злоумышленник может перехватить управление автомобилем, а телевизор – записывать разговоры зрителей, с помощью игрушек преступники могут похищать детей, а к видеокамерам можно подключиться и шпионить за владельцами.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.