Плутониевая зона - [52]
Дальше я сам не видел. Мне рассказывали.
Сапожников побежал в цех. Ребята-аппаратчики его не пускали, но он их растолкал и вбежал к аппаратам. Схватил нержавеющий бачок с той частью органики, которую мы отсосали в первый раз, прижал его к себе и стал спускаться по лестнице, чтобы вылить бачок в канализационный люк, находящийся внизу. Этот люк вел в отстойник, куда мы сливали всю грязь. По дороге он поскользнулся на лестнице, съехал по ней на спине, но бачок не выронил, а вылил в канализацию. После этого СЦР остановилась… К этому времени прошло минут двадцать. Я уже помылся. Привели под руки Сапожникова. Он не мылся. Его обтерли, и все.
Нас отвезли в здравпункт, потом в ФИБ-1. Нас уже начало рвать…».
Потом их самолетом отправили в Москву, в клинику № 6.
Сапожников умер через десять дней. За жизнь Татара врачи боролись 11 месяцев. Сперва ампутировали правую ногу и правую руку. Затем — левую ногу. Ампутации проводились не сразу, а по частям: врачи старались сохранить побольше от конечностей. Боли были такие, что Татар все время просил, чтобы его умертвили. Пытался выброситься из окна. Остался жив…
Медики, которые по долгу службы первыми принимали всех пострадавших и поэтому лучше других были информированы о масштабах облучения, склонялись к мысли о необходимости организации постоянных профилактических осмотров. Они понимали, что к ним поступают чаще всего больные со средней или тяжелой формами лучевой болезни, когда многие биологические процессы в человеческом организме уже необратимы.
В этих случаях и помочь иногда ничем невозможно.
Но вот избежать роста числа хронических заболеваний, связанных с большими дозами радиации, накапливающимися постепенно в течение месяцев, по мнению врачей, можно было. Они считали, что переоблученных надо, хотя бы временно, переводить на работу в «чистые» условия труда.
В период резкого увеличения потока больных с объекта «Б» лечащий врач Еманова рискнула написать докладную лично Славскому, в которой категорически предложила ему освободить от работы 10 из 12 начальников отделений.
Славский был в бешенстве, прочитав записку врача. Он и без напоминаний знал, что уже 25 % работающих в радиохимии в той или иной форме больны лучевой болезнью. Но что он мог сделать? Сменяемость персонала в некоторых отделениях достигла чрезвычайных, почти критических размеров. Выхода из этой ситуации он не видел. Кто-то в этот первый период атомного бума должен был жертвовать своим здоровьем и жизнью. Славский сам был уже прилично переоблучен.
Получив записку от Емановой, Ефим Павлович не удержался и разразился кавалерийским матом времен гражданской войны в присутствии молоденькой секретарши. Заметив некоторое удивление в ее глазах, успокоился и написал жирно, прямо по тексту докладной: «А кто будет работать, если всех выведем из рабочих зон?».
Славский, лично отвечавший по должностной инструкции за соблюдение правил ТБ на вверенном ему производстве, лучше других понимал трагичность ситуации.
Он первым подписывал все акты расследований несчастных случаев. Он же докладывал Ванникову в ПГУ о происходящих авариях. Его таскали на внеплановые оперативки к Музрукову и изматывали комиссионными разборками случаев со смертельным исходом.
Только богатырское, по наследству доставшееся здоровье позволяло Славскому выдерживать ежедневные стрессы плутониевой зоны. А усилия службы Шутова в это нелегкое время были направлены на «пресечение и локализацию всяческих вредных слухов об авариях», которые, несмотря на строгие режимные запреты, мгновенно распространялись среди работников объекта. Обсуждали аварии и инженеры, и рабочие. Обычно в очень узком кругу. Лучше всего один на один, в туалете или на свежем воздухе. Выводы делали разные.
Татьяна, например, считала, что причиной всех аварий является безудержная производственная гонка, заставлявшая сменных технологов идти на нарушения технологических эксплуатационных инструкций.
Из-за этого ее отношения с начальником отделения складывались не просто плохо, а конфликтно. Тот был крайне недоволен тем, что из-за ее пунктуально точного выполнения технологических операций, замедляющего «общий темп движения вперед», их смена постоянно числилась в отстающих в развернувшемся социалистическом соревновании между бригадами. Второй месяц без переходящего красного вымпела! Это — не дело!
После нескольких разъяснительных бесед с Татьяной начальник временно перевел ее на рабочее место более низкой квалификации. На месяц — в проботборщицы («для промывки молодых упрямых мозгов!»).
По-человечески это было бестактно, тем более что Татьяна ходила уже на шестом месяце…
Радиохимическая технология, отработанная в лабораторных условиях на небольших объемах облученного урана, в колбах и пробирках, в реальных условиях масштабного производства требовала постоянной ежедневной корректировки. Этим занималась пусковая бригада ученых под руководством Бориса Александровича Никитина. Его заместителями являлись директор ГЕОХИ Александр Павлович Виноградов и профессор из РИАНа Александр Петрович Ратнер, автор «Синей книги». Их помощь на первом этапе была неоценимой для производственников. «Академиков» уважали за их реальную, практическую помощь. Эта пусковая бригада постоянно нуждалась в отборах проб и оперативных результатах их анализа.
Повесть посвящена всем, кто участвовал в создании первой советской атомной бомбы: ученым, конструкторам, разведчикам, а также инженерам, лаборантам, рабочим и заключенным, вынесшим на своих плечах все тяготы строительства и освоения первых атомных объектов.В историческом плане настоящая повесть является продолжением предыдущей повести «Накануне аврала», но в литературном отношении это — самостоятельное художественно-документальное произведение.В повести использованы подлинные документы, рассекреченные в последние годы («Атомный проект СССР», т.
«Пусковой объект» — вторая повесть автора, написанная в жанре письменного рассказа. В ней отражена неизвестная широкой общественности «закрытая» страница в «атомной» истории СССР. Автор является участником тех событий, что придает повествованию достоверность и искренность.В Главе 2 использованы факты из документальной книги австрийского ученого А. Вайсберга «Россия в горниле чисток.» (1951 г.)Автор выражает благодарность Институту содействия общественным инициативам «ИСАР» за финансовую поддержку при издании повести.
Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.
Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами.
10 мая 1933 года на центральных площадях немецких городов горят тысячи томов: так министерство пропаганды фашистской Германии проводит акцию «против негерманского духа». Но на их совести есть и другие преступления, связанные с книгами. В годы Второй мировой войны нацистские солдаты систематически грабили европейские музеи и библиотеки. Сотни бесценных инкунабул и редких изданий должны были составить величайшую библиотеку современности, которая превзошла бы Александрийскую. Война закончилась, но большинство украденных книг так и не было найдено. Команда героических библиотекарей, подобно знаменитым «Охотникам за сокровищами», вернувшим миру «Мону Лизу» и Гентский алтарь, исследует книжные хранилища Германии, идентифицируя украденные издания и возвращая их семьям первоначальных владельцев. Для тех, кто потерял близких в период холокоста, эти книги часто являются единственным оставшимся достоянием их родных.