Плутни робота Егора [Плутни Егора] - [5]

– Что вы здесь делаете?

На что последовал такой ответ:

– Работаем! Работаем!

– Работаете? – повторил я суровым тоном. – А кто вам разрешил?

– Мамаша! – закричали они. – Мамаша!

Тут мы с Квантом переглянулись и вытерли со лбов холодный пот. Должен сказать, я уже и сам начал предполагать что-то подобное. Тут Квант отодвинул меня плечом и, войдя в помещение, спросил:

– А где сейчас Егор?

Гномики все сразу бросили работу, повернулись к Кванту, сорвали со своих голов красные колпачки, стали кланяться и кричать:

– Здравствуй, Конструктор!

– Где Егор? – повторил Квант свой вопрос, невзирая на бурю оваций.

Гномики надели колпачки и хором закричали:

– Знаем, да не скажем! Знаем, да не скажем! Егор не велел!

– А что он сейчас делает? – спросил Квант.

Тут в помещении поднялся такой хохот, что меня оторопь взяла. Гномики катались со смеху, утирая колпачками слезы. Все же они ответили:

– Егор с Девчонкой разговаривает!

Бояться их нам явно было нечего. Поэтому я громко заявил:

– Раз не хотите говорить, мы сами его поищем.

– Поищите! – отвечали они. – Ищите-свищите!

И мы с Квантом пошли вперед по этому подземелью, а гномики разбегались перед нами, беспрепятственно давая дорогу. Доменные печи дымили зря, и блестящие молоточки не стучали, пока мы шли, и кузнецы стояли в своих нишах с белозубыми усмешками на закопченных физиономиях. Мы проследовали до конца помещения, где было видно продолжение подземного хода. Квант снова включил фонарик, и позади опять завизжали пилы, застучали топорики, зазвенели молоточки и кувалдочки, возможно, причиняя значительный народнохозяйственный ущерб, так как неизвестно, откуда они брали средства и материалы, включая также металлолом.

На этот раз путь по подземному ходу был долог и привел нас прямиком к берегу Пруда, где открывался выход. Я не буду распространяться о том, какую картину мы тут застали, поскольку ее с тех пор мог неоднократно наблюдать каждый, о чем, несомненно, имеются соответствующие письменные показания очевидцев. Естественно, что берегов мы не узнали. Прежде это были пологие песчаные берега без всяких предметов, за исключением тех, которые оставляли отдыхающие, с чем боролись горкомхоз и местная газета. На этот раз мы увидели белеющие под луной восточные города с минаретами в одном, с индийскими храмами в другом и т.п., а также с дворцами, через которые нелегко перешагнуть. Домишки, слепленные из глины, можно было запросто поставить на ладонь. В небольшой бухточке белели паруса игрушечных кораблей.

– Смотри, Квант! – сказал я, указывая на середину Пруда. Оттуда к нам плыли крохотные острые лодчонки, темнокожие гребцы гнули длинные весла. На носу передней лодки выплясывал махонький, но страшный старикашка.

– Они заметили, – тихо ответил Квант.

Парусный флот в бухте зашевелился, корабли разворачивались и, не мешая друг другу, шли к открытой воде. Белые, как гуси, они выстроились в линию, бортами к нападающим, и вдруг раздался тихий грохот: бортовые пушки разом выпалили по сигналу. Вспышка опалила берега, сонная вода заколыхалась, в разбуженных городах загорелись огни, и толпы жителей закипели на площадях: на стенах, на башнях вспыхнули сигнальные костры. Насколько я мог заметить, горожане значительно крупнее гномиков, но тоже лилипуты. Я мог только развести руками, и вдруг на мою раскрытую ладонь опустилось странное существо с крыльями, прозрачными, будто у стрекозы, только значительно более крупных размеров. Я сшиб его щелчком, и тогда только сообразил, что и это тоже был человечек. Целый рой их, прозрачных, крылатых, вился и сверкал над нами в лунном свете. И кто-то поблизости засмеялся над моим испугом. Я глянул и увидел девушку, красивую девушку на мокром валуне. Ее длинный чешуйчатый хвост колыхал темную воду Пруда.

– Пойдем! – внезапно сказал Квант и схватил меня за руку.

И мы понеслись, распугивая стада слонов в джунглях. В одном месте я чуть не наступил на льва, который притаился в зарослях. Он был только чуть поменьше кошки. Но от этой бешеной гонки в темноте все-таки пострадала моя домашняя туфля: она распоролась о рог носорога. Сам носорог отлетел, как футбольный мяч. Мы мчались прямо к лаборатории. Квант и не подумал воспользоваться ключом, он сбросил башмаки и беззвучно влез в открытое окно, я последовал за ним, не снимая домашних туфель. Я понимал уже, в чем дело: здание лаборатории было видно с берега, и все окна в нем были ярко освещены в этот поздний час, тогда как прежде в них света не было.

Итак, мы поднялись по лестнице на этаж, занимаемый Мамашей, и увидели там следующую картину: лаборант Жорка спал на кушетке, невзирая на яркий свет; перед Мамашей на пюпитре лежала книжка «Тысяча и одна ночь», которую, конечно, извлекли из кармана Жоркиного халата, и Мамаша своим гулким голосом читала эту книжку. А на полу на корточках сидели некая Девчонка и уникальное автономное самопрограммирующееся кибернетическое устройство по наименованию «Егор», которое потерялось из нашей лаборатории некоторое время назад и которое Сержант безуспешно разыскивал. Оба – и Девчонка, и Егор – с восторженно вытаращенными глазами, разинув рты, слушали громкую читку указанной художественной литературы.