Плотский грех - [11]

Все они снимали квартиры в начале января, вносили плату за первый и последний месяц, исчезали к концу июня и начинали разыскиваться агентами по сдаче недвижимости в середине августа, две недели спустя после того, как заканчивался срок действия оплаты за последний месяц. Именно поэтому Кармайн подключил Делию к этому делу. Август. Кто станет следующей Женщиной-тенью? К настоящему моменту все агенты по недвижимости в административном округе были осведомлены о Женщинах-тенях и прилагали максимум усилий, изучая все детали договоров сдачи внаем, заключенных в начале января. Всплыли два вероятных имени, но оказалось, что ни одна из этих женщин не тянет на подходящую кандидатуру. Кем бы ни была настоящая кандидатка, ее арендный договор, очевидно, где-то затерялся. Обычное дело, подумала Делия. Сегодня понедельник, четвертое августа, осталось дней десять или пятнадцать…

Детектив бросила взгляд на наручные часы. Еще час, и настанет время уходить. Жалкая маленькая стопка худосочных папок дожидалась, когда она вернет в них фотографии, но Делия вдруг решила вместо этого показать снимки новому полицейскому художнику Хэнку Джонсу.

Затем она заметила папку, которую Кармайн изъял из хранилища на Кэтерби-стрит. Вероятно, он хотел, чтобы она заодно взглянула и на это досье. Действительно, к папке была прикреплена записка, в которой говорилось: «Наше самое знаменитое досье на пропавшего человека». О, да папка была совсем старой: 1925 год! Озадаченная, Делия подтянула ее к себе и открыла на фотографии размером восемь на десять дюймов, где крупным планом была изображена очень красивая молодая женщина – доктор Элинор (Нелл) Карантонио. Молодая, подающая надежды врач-анестезиолог из Холломанской больницы, доктор Карантонио, однажды утром должна была провести плановое обезболивание, но не явилась, и больше ее не видели.

Горделивое выражение белого лица, обрамленного модно подстриженными короткими черными волосами; темные глаза, которые ухитрялись метать искры даже на фотографии… Вот уж кого никак не назовешь тенью! Такое мнение вынесла Делия из чтения досье сорокачетырехлетней давности, открывавшего обстоятельства, сильно отличавшие эту женщину от Женщин-теней. Доктор Нелл была известна, богата, вся жизнь ее была открытой и достоверной книгой. Поскольку она не оставила завещания, ее единственной родственнице, двоюродной сестре по имени Фенелла (Нелл) Карантонио, пришлось ждать семь лет, чтобы вступить во владение двумя миллионами долларов и громадным особняком на мысе Басквош. Элинор – Нелл. Фенелла – Нелл. С 1925 года и по сей день так и не было обнаружено никаких следов тела молодой женщины. Пропала она в возрасте двадцати семи лет. Вторая Нелл была девятью годами ее младше.

«Тут не найти никаких подсказок», – сказала себе Делия, собрала шесть снимков Женщин-теней и вскочила на ноги. Скорее в отдел судмедэкспертизы, где есть кондиционер и художник, которого делят между собой ведомство судмедэксперта и полицейское управление. По дороге Делия продолжала думать о самой головоломной головоломке: зачем Женщинам-теням потребовались студийные портреты? И почему они оставили их после себя?

Детектив была убеждена, что женщины мертвы, но тела так и не выплыли на свет, а ведь она прекрасно знала, что версии даже самых экстравагантных методов избавления от тел были досконально проверены. Если считать, что человеческое тело – это свыше сотни фунтов мяса и жира плюс несколько по-настоящему крупных костей, – то проблема его утилизации является настоящим кошмаром для всякого убийцы.

Как ни грустно (ибо Делия любила яркую экспансивность), но ее дело, похоже, сжималось до чего-то скучного и банального. Существовал убийца, который рыскал в поисках скромных, склонных к уединению, очень ординарных женщин и, найдя такую, делал то, к чему побуждала его фантазия, после чего убивал ее, а затем ухитрялся незаметно избавиться от тела. Аренда квартир производилась круглогодично, и в студенческом городке многие из них сдавались меблированными. Даты были его собственной причудой и не имели никакого отношения к женщинам. Делия вынуждена была признаться себе, что ее невольно тянет к более экстравагантным объяснениям этих редкостных происшествий, но такие объяснения не имели смысла.

Под струей холодного воздуха, окатившей ее, когда она через вертящиеся двери входила в отдел судмедэкспертизы, детектив решила, что дело Женщин-теней закончится жалко, уныло и никого не удовлетворит. Да что же за обвинительный акт она тут составляет со своими эпитетами?! Скучный, ничтожный, банальный. Людей лишают жизни, а она каталогизирует способы их умерщвления по шкале славы и блеска! Что ж, Делия понимает, зачем: это поддерживает ее в напряжении, стимулирует ее активность, возбуждает энтузиазм. Пусть это легкомысленно, но как технический прием весьма эффективно.

Возраст Джинни Тоскано приближался к шестидесяти – времени выхода на пенсию, – что вызывало тихое оживление среди копов. Когда она начинала свою карьеру полицейского художника, работа была, по ее собственному выражению, гораздо более «цивилизованной». А вот то, что ее порой просили делать теперь, она находила превышающим возможности своего желудка и талантов, ибо и мир, и сама ее работа изменились почти до неузнаваемости. В данный момент, когда на службу взяли нового художника, Джинни использовала остававшееся до ее дня рождения время на очередной отпуск.