Плотский грех - [105]

Он нахмурился, чуть откинув назад ничем не примечательное лицо.

– Каковы ваши причины, доктор Уэйнфлит?

– Я провела в общей сложности двести часов – двадцать заходов по десять часов каждый – производя микрохирургические операции на мозге этого человека. Я бы желала произвести полное анатомическое и гистологическое исследование этого мозга, чтобы увидеть, что я могу подтвердить, а что исключить из моей техники, – ровным тоном объяснила Джесс.

– В таком случае, когда я закончу, вы сможете забрать его мозг. Если я найду причину смерти раньше, чем препарирование мозга станет необходимым, вы сможете получить его нетронутым. – Он улыбнулся Джесс, которую не имел причин воспринимать иначе, чем просто коллегу. – Если мне все же придется анатомировать мозг, я постараюсь быть аккуратным.

– Благодарю вас! – искренне сказала Джесс.

– Это очень любопытное вскрытие, – начал свою речь доктор Феннелл, обращаясь к своему лениво вращающемуся магнитофону, – поскольку нельзя пойти коротким путем. Мною получено указание – недвусмысленно установить причину смерти, что означает непременное исследование на предмет обнаружения поверхностных поражений, в частности мест инъекций или царапин, вызвавших кровоподтеки…

Так продолжалось несколько часов – кропотливые исследования кожи тела, скальпа, ногтевого ложа, слезных каналов, слюнных желез и так далее, до тех пор, пока Гус смог категорически исключить внешний фактор, кроме проникновения чего-то через рот. Затем последовал осмотр внутренних органов, многочисленных биологических жидкостей и образцов тканей, которые были отправлены Полу Бахману на предмет обнаружения токсинов; изучение артерий на предмет шумов, жировой или воздушной эмболии, а также исследование вен, лимфатических каналов и узлов, желез внутренней секреции. Тромбы? Отсутствуют. Ровным счетом ничего.

Наконец настал черед головы, удаление тканей лица, чтобы обнажить ротовое отверстие в черепе, и, наконец, рассечение черепа с помощью пилы, чтобы снять огромную крышку, закрывавшую мозг.

– Ах! – воскликнул Гус. – Субарахноидальное кровоизлияние!

После долгого молчания послышался голос Джесс Уэйнфлит:

– Аневризма? Это невозможно!

Из черепной коробки был вынут мозг, поверхность его побагровела, почернела, местами превратившись в бесформенную массу. Гус подвигал массивным увеличительным стеклом над основанием мозга, который держал в руке.

– Я провела на нем все мыслимые анализы! – забормотала Джесс. – Я сделала все, говорю вам! Пневмоэнцефалограммы – артериограммы и правой, и левой сонных артерий – артерии прекрасно наполнялись, превосходное артериальное дерево с каждой стороны! – Она стукнула кулаком. – Аневризмы не было!

– Была, моя дорогая, – мягко сказал Гус. – Посмотрите сами! Видите? На базилярной артерии в районе мозжечка и варолиевого моста – прямо перед тем, как она разделяется на позвоночные артерии, видите? Смазано, но видно. Единственное место, которое плохо наполняется красителем, однако аневризма именно там. Исходя из осмотра областей ниже виллизиева круга, я бы сказал, что имелось эпизодическое крохотное кровотечение перед самой катастрофой. Причина смерти очевидна. Мне не понадобится сам мозг. Вам он все еще нужен, доктор Уэйнфлит?

– Да, – произнесла она устало. – И благодарю вас.

Было девять часов вечера, никто не ел с обеда, а Джон Сильвестри требовал, чтобы ему немедленно доложили о положении вещей. Комиссар собрал Кармайна, Эйба, Пола и Гуса и повел их в «Мальволио» на поздний ужин.

– Первое, в чем я нуждаюсь, – это бурбон с содовой, – сообщил Кармайн.

– И я тоже, – поддакнул Эйб.

– Я человек воздержанный, но давно мечтаю о бокале красного портвейна, – согласился со всеми Гус. – По крайней мере, никто из вас не курит.

Весь во власти любопытства, Луиджи решил сам обслужить столик с тяжелой артиллерией, периодически подсаживаясь к этим важным людям, когда выдавалось окно. Будучи однокашником Сильвестри по Сент-Бернарду (а также его кузеном), он, как все знали, даже под пыткой не стал бы трепаться об услышанном.

После двух восхитительных глотков бурбона Кармайн заговорил:

– Гус, первым делом объясни результаты вскрытия и почему они так огорчили Джесс Уэйнфлит.

– Двести часов нейрохирургии! – хихикнул Гус. – Это поражает воображение. Джесс проделала на Уолтере двадцать операций по десять часов каждая, – как я понимаю, в некой попытке перемонтировать его мозг. Ну так вот: вы не станете вкладывать столько времени, пока не убедитесь, что физически мозг пациента в безупречном состоянии – никаких скрытых опухолей, или рубцов, или аневризм. Аневризмы труднее всего обнаружить, поскольку, для того чтобы увидеть аневризму, требуется сделать опасный анализ – артериограмму. Что такое аневризма? Это слабое место в стенке артерии, вроде пузыря. Покуда кровяное давление остается стабильным, этот пузырь не мешает. Но если давление возрастает, может образоваться крохотная дырочка и подтекать. Если давление поднимется очень сильно, пузырь разорвется и кровь изольется в мозг. Где бы аневризма ни находилась, результатом будет смерть. Джесс делала артериограммы. Это означает, что она вводила иглу, полную красителя, в сонную артерию и наблюдала, как краситель перемещается по артериям мозга. С обеих сторон мозга. Она была убеждена, что у Уолтера нет аневризм – они вообще не очень распространены, и у людей редко встречается более одной. Но аневризма Уолтера оказалась на той артерии мозга, которая не всегда полностью наполняется красителем. Вот почему Джесс ее пропустила, – заключил Гус, маленькими глоточками потягивая свой портвейн. – Весьма неудачно!