Плоть и серебро - [80]

Он моргнул и присосался к стакану.

— И выдержать жизнь на графике я не могу, по крайней мере в трезвом виде. У меня с души воротит, когда я не понимаю, что творится, и я устал биться головой о стену, об этом беспокоясь.

Резкое пожатие плеч.

— Так и хрен с ним! Мне на все плевать. Я уже был пьяницей, и это совсем неплохая жизнь. Все куда проще и куда легче принимается. Я так думаю, что если не можешь вылечить болезнь, снимай симптомы. Медикаментозно.

Он показал на питьевую трубку.

— А вы тоже можете принять дозу, старина. Вы уже одной ногой в могиле, а другой на банановой корке. Так чего вы не хотите со мной выпить? Неудача любит компанию.

Кулак игнорировал предложение.

— Вы только осаждены… не разбиты. Сдаваться… преждевременно. Выход может быть… прямо перед вами.

Марши хихикнул и поднял стакан.

— А как же. Вот он. — Еще глоток. — И вкус у этого выхода приятный.

— Нет! — проскрежетал старик, нетерпеливо тряхнув головой. — У каждой темной тучи… есть серебряная изнанка.

Марши зареготал.

— Ага! Как это там? «Темнее всего всегда перед рассветом».

Глаза Кулака полыхнули злобой.

— Не стройте… дурачка! Слушайте меня… внимательно. У каждой темной тучи… есть серебряная изнанка! — Он судорожно вдохнул, закашлялся. — Это важ… важно!

— А все, что тебе нужно, — это любовь, — радостно согласился Марши, опуская руку погладить костлявую щеку. — Может быть, вы предпочитаете пить в одиночку. Как я. Меньше отвлекающих моментов.

Он отсалютовал Кулаку стаканом и повернулся к двери.

— Я потом зайду посмотреть, как вы, — бросил он через плечо. — А вы бы наслаждались жизнью, пока еще можете, старый вы мешок гноя. Время-то уходит.

— Помните… что я сказал! — просипел Кулак, подходя так близко к крику, как позволяли обрывки легких. — Темная… туча! Серебряная… изнанка! Это важ… важно!

Марши поспешил к пульту связи, как только за ним закрылась дверь клиники. Бросившись на стул, он испустил глубочайший вздох облегчения.

Джон Хален уже ждал его на связи, и вид у него был тревожный. При виде Марши, живого после визита в логово Кулака, он испустил вздох облегчения.

— Привет, док! — сказал он. — Как оно там?

Хороший вопрос. Кулак учуял бы притворство быстрее, чем запах виски, и потому пришлось балансировать на самой грани истины, а это требовало полной сосредоточенности. И чувство было такое, будто прошелся по канату толщиной с молекулярный слой над пропастью, полной ядовитых змей, и все же перешел ее. Зато все тело после этого перехода стало липким от пота.

— Скоро будем знать. Попробуйте на файлах Кулака такую фразу: «У каждой темной тучи есть серебряная изнанка».

— Это сказал Кулак? — с сомнением переспросил Джон.

— И не один раз. — Он поднял серебряные руки. — А может быть, она открывает запертые файлы с информацией по программе Бергмана.

— Ладно, запустим ее. — Джон отвернулся от объектива и начал пробовать парольную фразу. Марши ждал, слушая до боли медленное клацанье клавиш у Джона. Остаточное напряжение после попытки блефовать против Кулака заставляло нервничать в нетерпении. Казалось, Джон будет возиться вечно. Он напомнил себе, что тому не только работать с клавиатурой, но и делать это половиной одной руки.

— Твою мать! — выдохнул Джон, глядя мимо экрана с вытаращенными глазами. — Нам только что открылось сто шестьдесят с чем-то мегов прошитых данных! — Он вгляделся пристальнее и кивнул своим мыслям. — Вы были правы, док. Кажется, это все по программе Бергмана.

Марши обмяк на стуле. Гипотеза, что Кулак даст ему что-то полезное, что-то такое, что удержит партнера в игре, если Кулак сочтет, что тот решил сдаться, пришлась в точку. Риск окупился. Проблема в том, что в файле не обязательно содержатся хорошие новости. Скорее всего даже очень плохие. И отдан он был только потому, что Кулак был уверен: его содержимое заставит Марши остаться участником. Возможно даже, что Кулак раскусил его блеф и с самого начала собирался ему этот файл выдать.

Был только один способ выяснить.

— Вы мне его не передадите?

— Уже над этим работаю, — кивнул Джон с отсутствующим видом. Потом посмотрел снова на Марши: — Вот он. Я его тоже пробегу — просто на случай, если там есть пароли к другим закрытым файлам.

— Надеяться можно, но этот старый монстр ничего бесплатно не дает.

— Кроме неприятностей. Как вы это из него вытащили? Пыткой?

Марши покачал головой.

— Я просто показал ему, как выглядит ситуация с моей точки зрения, и убедил, что собираюсь все бросить.

Эта роль не потребовала больших актерских способностей. Слишком она была близка к неприятной правде жизни.

— Но на самом деле вы же не собираетесь все бросить?

— Во всяком случае, не сейчас.

Хотя ничего похожего на оптимизм он не испытывал. Если твое прошлое предсказывает твое будущее, он был приговорен к поражению.

Приговорен.

Именно это слово гудело у него в мозгу набатом уже два дня. Не было часа, чтобы не слышался этот звон. Он глянул на бутылку из-под скотча, взятую с Ананке. При каждом взгляде на бутылку он вспоминал о ней, но не мог заставить себя убрать бутылку с глаз долой.

— Кстати, — сказал он как бы между прочим, но не обманул даже себя самого, — как там Ангел?