Плоть и кровь - [39]

Жак разговаривал с англичанкой справа от себя. Это была актриса, которая только что снялась с Питером Селлерсом и теперь вместе с другими нагрянула сюда на уикэнд из Парижа. Джордана познакомилась с ними на пляже. Они вместе поужинали в ресторане «Гавань», а потом отправились на дискотеку.

Она была недовольна Жаком, ее начинала раздражать его самоуверенность. В нем было что-то бабье, и уж во всяком случае он полагал, что весь мир вертится вокруг его драгоценного инструмента. Это уже приелось, но, кроме случайных связей с мужскими особями, в ее теперешней жизни не было ничего такого, на что можно было бы опереться. От скуки она начала покуривать травку: как правило, одна, но когда англичанка предложила ей затянуться в дамском туалете, Джордана ответила согласием.

После этого вечер показался не таким тоскливым. Она еще никогда в жизни столько не смеялась. Все вокруг казались исключительно остроумными. Наконец, ей захотелось танцевать, но остальные продолжали увлеченно болтать.

Джордана встала и одна пошла на круг. Там она всецело отдалась музыке, радуясь тому, что на юге Франции никого не удивляет, если мужчина или женщина танцует без пары. Она зажмурила глаза, а когда открыла, увидела, что напротив самозабвенно танцует высокий красивый негр. Он поймал ее взгляд, но не проронил ни слова. Джордана уже видела его сегодня на пляже, а потом за стойкой в «Гавани». И за столом—недалеко от себя.

Он поразительно двигался: казалось, его гибкое, без единой косточки, тело перетекает под открытой до самого пояса рубашкой, завязанной узлом над черными джинсами, которые сидели на нем, как влитые. Джордана начала двигаться в такт.

Потом она заговорила:

— Вы американец?

— Откуда вы знаете? — с южным акцентом произнес он.

— Танцуете на американский манер: дергаясь вверх и вниз, а французы как бы ныряют.

Негр засмеялся.

— Никогда не обращал на это внимания.

— Так откуда вы?

— Из страны фейерверков. Штат Джорджия.

— Никогда там не бывала.

— И ничего не потеряли, — заверил он. — Здесь гораздо интереснее. Потом трудно возвращаться.

— Что, скучно?

— Скучно. Никогда ничего не происходит. Lem’appelle Gerard..[4]

Джордана удивилась его настоящему парижскому выговору.

— Вы превосходно владеете французским.

— Еще бы. Когда мне исполнилось восемь лет, меня отправили учиться во Францию. Я вернулся, когда убили моего отца. Тогда мне было шестнадцать, и я очень тяжело это перенес. Поскорее запасся хлебом и рванул обратно в Париж.

Джордана знала, что французские школы очень дороги. Очевидно, его родители были состоятельными людьми.

— Чем занимался ваш отец?

— Был сутенером. И вообще ко всякой бочке затычка. Его пырнули в темной аллее и повесили это на другого негра. Того быстренько вздернули, и все мигом успокоились.

— Извините.

Ее случайный партнер пожал плечами.

— Отец предупреждал, что рано или поздно этим кончится. Зато пожил в свое удовольствие и не имел претензий.

Музыка кончилась; оркестр сошел с эстрады, уступая место магнитофонным записям.

— С вами интересно разговаривать, — сказала Джордана, поворачиваясь, чтобы вернуться на свое место за столом. Негр положил ей руку на плечо.

— Не нужно туда ходить.

Джордана округлила глаза.

— Вы такая шикарная женщина, а там одни сопляки. Наверняка моментально загораетесь?

— Что у вас на уме?

— Я человек действия. Отец кое-чему научил меня. Завожусь с пол-оборота. Хотите, подожду вас на улице?

Джордана молчала.

— Я давно заметил, что с вами творится. Эта компания не для вас, — он обезоруживающе улыбнулся. — Когда-нибудь занимались любовью с негром?

— Нет, — ответила Джордана, и это было правдой.

— Стоит попробовать, — просто произнес он.

Джордана окинула взглядом компанию за столом. Жак по-прежнему оживленно болтал с англичанкой — может быть, даже не заметил ее ухода. Она повернулась к Джерарду.

— О’кей, но в моем распоряжении всего один час. Потом я должна буду вернуться домой.

— Часа вполне достаточно, — ответил он. — За это время я помогу вам совершить путешествие на Луну и обратно.

ГЛАВА II

Когда Джордана вышла из дискотеки, он ждал на противоположном тротуаре, с интересом наблюдая за тем, как последние уличные художники собирают на ночь свои монатки. Заслышав стук ее высоких каблуков, он обернулся.

— Возникли осложнения?

— Нет, никаких, — ответила Джордана, — Я сказала, что иду в туалет.

Негр ухмыльнулся.

— Как насчет прогуляться? Моя берлога вверх по улице, прямо за «Гориллой».

— Летать так летать, — пошутила она, стараясь попасть с ним в ногу.

Несмотря на позднее время, толпы зевак еще сновали взад и вперед. Люди развлекались, глазея друг на друга и на роскошные яхты, стоящие на приколе вдоль всей набережной. Для многих это было единственным доступным развлечением — после неимоверно высоких взносов за жилье и питание во время курортного сезона. Французам незнакомо чувство сострадания к туристам любой национальности, не исключая их собственной.

Миновав «Гориллу», откуда доносились запахи яичницы и печеных яблок, они завернули за угол и поднялись в гору по узенькой пешеходной дорожке между домами. Джерард остановился у подъезда старого дома с небольшой лавчонкой на первом этаже. Он отпер дверь допотопным железным ключом и нажал на выключатель.