Плоть - [3]

– Прошу прощения, сэр! – Побагровевший Чарльз готов был в очередной раз взорваться праведным гневом, но вдруг закрыл рот, словно превратившись в камень от устрашающего взгляда горгоны Медузы.

Двигаясь медленно, точно пребывая в странном текучем сне, Беатрис повернулась к стоящему за ее спиной незнакомцу. Она гордо выставила вперед подбородок, будто лично намеревалась устроить кому-то взбучку, как раньше грозился ее брат, но в действительности содрогаясь всем существом.

Разумеется, то был он. Мужчина со светлыми волосами, темными устрашающими глазами и гладким волевым подбородком. Мужчина, который столь дерзко взирал на нее. Он отвесил Беатрис низкий элегантный поклон, после чего взял ее маленькую, затянутую в перчатку ручку, которую она сама машинально ему протянула.

Даже через атласную ткань Беатрис почувствовала на своей коже его губы. Это прикосновение обожгло ее, словно огнем. Беатрис вдруг всем телом ощутила присутствие этого незнакомца так явно, будто снова оказалась в призрачном зыбком ступоре, в который ввел ее тогда Юстас, сладкими речами уговоривший ее позировать ему для тех треклятых фотографий. То было дарующее свободу состояние, в котором она могла делать что заблагорассудится, испытывать любые ощущения, наслаждаться запретными ласками.

Лоно ее пульсировало, будто этот новый кавалер гладил ее там.

– Мое имя Эдмунд Эллсворт Ритчи, мисс Уэверли. – Выпрямившись, он воззрился на нее немигающим пристальным взглядом.

«Это подобно тому, когда тонешь, – подумала Беатрис. – Но… тонешь, потому что хочешь утонуть…»

Она не могла оторвать от него взор, не могла заставить себя держаться скромно, как приличествовало ситуации. Глаза мужчины оказались темно-синего цвета, почти черного. То был оттенок индийских чернил, глубокий и мерцающий.

– Не стану говорить, что надеялся вас здесь сегодня встретить, – продолжал он, – потому что знал это наверняка. Вы были приглашены специально, чтобы я мог с вами познакомиться.

Беатрис лишилась дара речи. В действительности ей было что ответить этому человеку, но реакция собственного тела повергла ее в шок, заставив замолчать.

– Я вот что скажу… – молвил было Чарли, но тоже замолчал, когда Эдмунд Эллсворт Ритчи пронзил его взглядом, по энергетике не уступающим тому, которым он одарил Беатрис.

– Уэверли, не позволите ли мне переговорить с вашей сестрой наедине? – Слова его звучали достаточно учтиво, но по тону были подобны пощечине затянутой в бархат перчаткой. Прежде чем Чарли успел произнести хоть слово, этот безжалостный варвар уже подхватил Беатрис под локоток и повел ее в укромный угол за двумя пальмами в кадках.

«Я должна оттолкнуть его и уйти, – пронеслось в голове у Беатрис. – Мне следует потребовать экипаж и немедленно покинуть это место».

Опасность была столь велика, что она почти подчинилась голосу здравого смысла. Но нет, она не смогла. Скрывающийся в сокровенных глубинах ее тела маленький распутный бесенок возликовал, воодушевленный и доведенный до безумия прикосновением руки Ритчи к ее скрытому длинной перчаткой локтю.

Беатрис знала о репутации Эдмунда Эллсворта Ритчи. Он слыл персоной известной, и статьи о нем часто публиковались в таких изданиях, как «Таун ток» и непристойной, но совершенно очаровательной «Марриотт монд», а также на страницах светских новостей более достойных газет. Будучи предпринимателем, этот человек обладал огромным состоянием, владел как недвижимостью, так и предприятиями, а также являлся скандально известным любителем женщин. Постоянно ходили слухи, что он обхаживает то одну светскую красавицу, то другую, а бульварные газеты, из тех, что так нравились Полли, горничной Беатрис, постоянно намекали на его любовные связи.

«Но Ритчи, как обладателю баснословных денег, все сходит с рук. Хуже того, что, как бы далеко он ни зашел, высший свет все равно его обожает».

Когда они оказались вдали от людской толпы, Беатрис ожидала, что Ритчи заведет с ней игривый разговор, что вполне соответствовало бы его скандальной репутации, но он не произнес ни единого слова, а просто молча взирал на нее. Беатрис осознала, что до сих пор сжимает в руке бокал, и пожалела, что тот уже опустел. Глоток шампанского нужен был ей для того, чтобы хоть чем-то занять руки и снять нервозность. Точно прочтя ее мысли, Ритчи взял у нее хрустальный бокал и поставил его на полку.

«Вот своенравное чудовище!» – мысленно возмутилась Беатрис.

– Будьте так добры, объяснитесь, мистер Ритчи. – Беатрис говорила подчеркнуто сдержанно, чтобы выказать такую же невозмутимую властность, что исходила от стоящего перед ней мужчины. Сделать это оказалось нелегко, но, приноровившись, ей удалось достичь желаемого. По крайней мере, она не пищала от негодования, точно мышь. – Что вы имели в виду, говоря, что устроили нам приглашение сюда? Чего вы от нас хотите, сэр, раз решились пойти на подобный шаг?

Ритчи рассмеялся низким волнующим смехом, который, казалось, перекатывается как по обнаженным участкам тела Беатрис, так и по тем, что скрыты одеждой. Она ощутила такой прилив гнева, что захотела дать ему пощечину, и непременно сделала бы это, если бы не опасалась оказаться в неловкой ситуации.