Плохиш - [5]

Сборы редко занимали больше получаса, причем большая часть этого времени приходилась на укладку волос. Когда времени оставалось и того меньше, Влада начинала всерьез задумываться над словами Ани – а может, и правда состричь половину? Ну кто в наше время носит косу через плечо до самого пупка? Влада помнила, как однажды уже сидела в кресле, решительная и завернутая в парикмахерскую накидку – и в последний момент бросилась наутек, словно черт от ладана. Ради чего, зачем? Как будто волосы могут помнить его прикосновения и скупое: «У тебя волосы одуренные, как расплавленное золото». Глупо и наивно, но Влада не могла заставить себя избавиться от того, чего касались его пальцы. Волосы это, или кожа, или одолженная по случаю футболка, теперь хранящаяся в самых потаенных недрах шкафа, словно сокровище Агры. Кто бы узнал – поднял на смех.

В этот раз Влада собиралась медленнее, а все потому, что трижды собирала и распускала волосы. В конце концов, остановилась на варианте «высоко подобранный пучок». Чтобы конструкция продержалась хотя бы половину вечера, в ход пошли все найденные шпильки, а поверх них – лаконичная заколка под серебро, украшенная бархатной стрекозой.

«Я на Вокзальной. Выходи».

Влада бросила последний взгляд в зеркало, критично оценивая общий вид. Не сказать, чтобы сногсшибательно, но всяко лучше, чем ее повседневный вид.

Темно-синий «Мерседес» Никиты она нашла припаркованным на их привычном месте – через дорогу, в закоулке между кафе и детской комиссионкой. Сам Никита стоял снаружи, с сигаретой в одной руке и букетом лилий в другой. Светло-серый костюм сидел на нем даже лучше, чем на моделях из рекламных постеров, соломенные волосы чуть растрепались от ветра. Он не сразу ее заметил, и Влада замедлила шаг, пытаясь представить, как они будут смотреться вдвоем: молодой стильный мужчина и студентка-третьекурсница с несформированным мировоззрением и целым локомотивом комплексов. И почему он обратил внимание именно на нее? За ним весь поток увивается, а там уж есть из чего выбрать даже самому придирчивому. Почему же он подошел к ней и как бы невзначай спросил, не хочет ли она обсудить тему своего личного проекта, например, за ужином? Влада так опешила, что оказалась способна на одно короткое «Да». Никита кивнул, попросил ее номер телефона, и пообещал перезвонить в течение дня. Они встретились на следующий день: он припарковался на этом же месте, а она не стала уточнять, почему так далеко. Наивная – да, но не идиотка, чтобы не понимать очевидной предосторожности. Никита отвез ее в милый ресторан на набережной, где их провели за столик с видом на залив, в вечернюю пору оранжевый, от пролившегося за горизонт закатного солнца. Они отдали дань вежливости – действительно обсудили тему ее личного проекта, которым Влада собиралась закрыть брешь в его предмете, которая образовалась из-за затянувшегося на целый месяц воспаления легких. А потом, опять же по инициативе Никиты, перешли на «ты» и сменили тон разговора на неформальный.

За два месяца таких встреч, их отношения, по личным ощущениям Влады, продвинулась едва ли на полшага. И чем дальше – тем меньше она понимала происходящее. Строго говоря, не считая отступления от формального тона и вчерашнего целомудренного «чмока», в их отношениях не было ровным счетом ничего предосудительного. Но оба предпочитали соблюдать конспирацию, как будто били все мыслимые и немыслимые рекорды по грехопадению.

— Прекрасно выглядишь. – Никита бросил сигарету под ноги, примял тлеющий кончик носком, протянул букет.

— Спасибо. – Влада потянула носом горьковато-сладкий аромат. – Не уверена, что оделась соответственно.

— Все отлично. – Он помог ей сесть, захлопнул дверцу.

В салоне его авто всегда стоял один и тот же запах – табака и крепкого холодного парфюма. Никита завел мотор и пристроился в правый ряд.

— Я заказал столик в «Адель», - сказал он, не сводя глаз с дороги.

— Хорошее место, мы с подругами отмечали там день рождения Ани Грановской.

— Я знаю.

— Знаешь?

— Я дружен с ее отцом, когда Анна искала подходящее для девичьих посиделок место, я подсказал «Адель».

Владе понадобилось время, чтобы переварить неожиданное открытие: Грановская и Никита, оказывается, общаются в семейном кругу. И достаточно тесно, раз уж Аня, которая кичится тем, что в состоянии все решить сама, прислушивается к его советам.

— Аня никогда не говорила, что... - Влада запнулась. А что, собственно, должна была говорить Грановская? Что попивает чай дома на кухне с ее преподавателем классической английской литературы 19 века?

— Что-то не так?

Никита на миг отвлекся от лобового стекла, посмотрел на спутницу заинтересованными синими глазами. Его нельзя было назвать красавцем в общепринятом смысле этого слова: тяжелый подбородок, длинный острый нос. Но в купе с проницательным взглядом и шиком, свойственным только успешному во всех отношениях мужчине, он превращался в настоящий магнит для противоположного пола. Где бы они с Никитой не появлялись – он неизменно притягивал к себе женские взгляды.

— Я просто... поняла, что ничего о тебе не знаю.