Плохиш - [26]

Вот этой парой предложений Артем исчерпывающе описал всю суть их братско-сестринских отношений: она – маленькая и безвольная девочка, а он – взрослый и умный, поэтому априори имеет право решать даже там, где дело касается ее сердца. И хоть он был до обидного прав, Влада не смогла промолчать.

— Вы все всегда решали за меня, - сказала она, удивляясь, каким злым стал голос. Как будто и не было между ними сотен разговоров по душам. – До сих пор решаете.

— Хочешь сказать, не имели права? – Артем тоже перестал изображать милого парня, и стал тем самым старшим братом, который за дело, не моргнув глазом, всыплет и в хвост, и в гриву, и не будет расшаркиваться, подбирая вежливые слова. – Ты умудрилась дать Онегину поиметь тебя в шестнадцать лет, прекрасно зная, что он за человек. Извини, Влада, но после такого ты начисто лишилась моего доверия. Нашего доверия.

Заслуженные, и оттого еще более обидные слова.

— Я видела Онегина сегодня, - сказала она, разглядывая отражение на гладкой черной поверхности кофе. Ну и видок у нее, как у приговоренной ко всем Кругам ада. – Он приходил в редакцию выяснять что-то насчет статьи с ним. Сказал, что после того, как вы подрались, наш отец предъявил претензии его семье и пригрозил... - Она сглотнула. В воображении множество раз отрепетировала эту фразу, но на поверку оказалось, что язык отказывается ворочаться нужным образом, а просто бессовестно деревенеет. – Стас сказал, что мы шантажировали его семью. И что из-за этого его отцу пришлось снять свою кандидатуру, а его мать...

Она сглотнула. Повторять не хотелось.

Влада все-таки оторвала взгляд от чашки, заглянула в лицо брату. Господи, пусть это будет неправдой. Пусть он удивится, закричит, что Онегин козел и мразь, пусть снова поедет и почешет об него кулаки, лишь бы слова Стаса оказались враньем.

Увы. Артем, который не имел привычки увиливать, напряженно сжал челюсти и слишком выразительно ругнулся самым что ни на есть грубым матом.

Влада откинулась на спинку стула. Значит, правда.

— И ты тоже принимал в этом участие? – Она заранее знала, что положительный ответ Артема поменяет все, перевернет мир с ног на голову.

— Я узнал постфактум. От отца. Намного позже.

— Хочешь сказать, что он решил посвятить тебя в свои планы очернить невиновного человека? Просто так, ни с того, ни с сего взял – и рассказал?

— Ты действительно хочешь знать, как и почему?

Они всегда были близки, как бывают близки лишь брат и сестра, которые с детства привыкли быть друг для друга опорой и поддержкой, невзирая на разницу в возрасте. И Артем как никто другой угадывал ее чувства без слов. Часто Владе казалось, что для этого ему достаточно лишь взглянуть на нее. Вот и сейчас, после недвусмысленного вопроса, брат пристально изучал ее лицо, как будто хотел сказать: «Меня-то тебе точно не обмануть».

— Ты прав – не хочу.

Что, в сущности, изменят несколько фактов? Так ли важно знать, когда и при каких обстоятельствах отец решил поделиться с Артемом своим «блестящим планом»? В их со Стасом истории это ровным счетом уже ничего не меняет.

— Влада, Онегин – та еще сволочь, - неожиданно резко и грубо сказал Артем. Он не часто позволял себе высказывать о людях подобными эпитетами. – Что бы ни творилось в твоей голове, лучше вышвырни его оттуда. Все семейство Онегиных – мудачье. Поверь, я знаю, о чем говорю. Они получили то, что заслуживали. Будь моя воля...

Он сжал зубы, но развивать тему не стал.

Влада поднялась, подошла к окну. Импульсивно обхватила себя за плечи, пытаясь согреться. Внезапный озноб кусал и жалил кожу. Вышвырнуть? Ей хотелось кричать от ощущения себя узницей какого-то сверх плотного вакуума, в котором никто, абсолютно никто ее не понимал. И, что куда хуже, не пытался понять.

— Я в порядке, - сказала она, на всякий случай не поворачивая головы. Она никогда не умела притворяться, и Артему будет достаточно одного взгляда, чтобы ее раскусить. – Просто была не готова увидеть его через столько лет. Да еще и так внезапно. И эта история с нашим отцом. Господи. Просто сюжет в ля граф Монте-Кристо какой-то, а не жизнь.

Она энергично потерла плечи, надеясь, что хотя бы эта нехитрая уловка вернет ее телу толику тепла.

— Уверена?

Снова этот обезоруживающий своей простой вопрос.

— Я никогда не скрывала, что Стас был особенным человеком для меня, - призналась она. Судя по злому чертыханью брата, он ожидал услышать что-то совсем противоположное. – Но тебе не о чем беспокоится: я в состоянии справиться с прошлым. Кроме того, - Влада решила использовать последний аргумент, надеясь, что он отобьет у Артема охоту к дальнейшим расспросам, - я кое с кем встречаюсь. И прежде чем ты начнешь задавать вопросы – пока я вообще не готова обсуждать это ни с кем.

— Кроме подружек, - проворчал Артем, но Влада явственно услышала нотки облегчения в его голосе.

— Подружки – это святое.

Скоро брат засобирался домой. Перед самым уходом, уже в пороге, он не удержался и переспросил, действительно ли она в порядке. Влада постаралась, чтобы ответ получился максимально убедительным, но судя по озадаченному лицу брата, ей это не слишком удалось. Поэтому, прежде чем уйти, он как бы невзначай намекнул, что несмотря на свой «стариковский» возраст, всегда готов защитить честь сестры не только словом, но и делом. Пришлось обозвать его задирой и напомнить, что Даша терпеть не любит опоздальщиков. Это подействовало безотказно – через секунду Артема и след простыл.