Плохиш - [10]

Он не изменился – и, в то же время, стал совершенно другим. Сколько ему сейчас?

«Да хватит прикидываться, Егорова! – лягнула она себя. – Ты же каждый год отмечаешь четвертое января в календаре».

Двадцать четыре Стасу Онегину исполнилось ровно два месяца и шесть дней назад.

Он всегда был ее личным стихийным бедствием, с самого первого дня, как они случайно столкнулись на дне рождения Артема. Тогда еще Стас носил статус «друга ее брата», хоть в доме семейства Егоровых появился впервые. Влада помнила каждый толчок сердца, которое загрохотало, стоило этому темному взгляду скользнуть по ней. Гулянка в отсутствие родителей предполагала определенный, всем известный градус, и Артем позаботился о том, чтобы младшая сестра не путалась под ногами компании подвыпивших третьекурсников – отправил Владу к бабушке на все выходные. И при этом не предусмотрел, что шестнадцатилетнюю девчонку не так-то просто заставить плясать под свою дудку. Влада улучила момент – и просто сбежала из-под надзора скверной во всех отношениях, Валентины Петровны. И угодила прямиком с корабля на бал. К сожалению, в плохом смысле этого слова.

За три года черты Стаса заострились. Он и раньше не отличался так воспетой в девичьих романах мягкостью губ и длинной ресниц, но время приумножило каждую острую черту: тяжелый подбородок, подчеркнутый тенью однодневной щетины, нос с горбинкой, четкие скулы, упрямые густые брови. Правая бровь перечеркнута тремя стежками старого шрама.

— Когда ты вернулся?

— Давно, - выдал ничего не значащий ответ. – Думал позвонить тебе, пригласить в гости.

У Влады было всего мгновение, чтобы заметить едкий огонек в его взгляде. Мгновение, за которое она успела испытать всю гамму чувств между полюсами «Счастье» и «Боль».

— Я сменила номер. – Она пыталась выглядеть непринужденной, но тщетно. Стас Онегин был ее личным ядом, против которого она так и не научилась вырабатывать иммунитет. Что ж, похоже, пришла пора воспользоваться тем немногим, чем она овладела в совершенстве – сбежать, пока еще есть что спасать. – Не буду вам мешать.

Она кивнула брюнетке и, стараясь держать голову высокоподнятой, попыталась обойти Онегина.

— На меня не обращай внимания – я всего лишь Кэт, сестра этого засранца, - отмахнулась брюнетка.

Сестра? Влада попыталась вспомнить, упоминал ли Стас о сестре – и дернулась под шквалом хлынувших ошибок. Рана, которую она так скрупулезно латала попытками убедить себя, что приняла за любовь простое девичье увлечение, вспухла, зачесалась. Влада испытала физическую потребность прижать ладони к груди, закрыться от окружающего мира.

Что она знала о Стасе Онегине, кроме того, что влюблена в него без памяти? Ни-че-го.

— Что ты здесь делаешь? Изменила старой привычке прятаться в углу и наблюдать, как остальные прожигают жизнь?

— Три года прошло, я успела повзрослеть.

— Да ну? – Стас с подчеркнутым сомнением оценил ее всю. Не облапал взглядом, выражаясь любимым слэнгом Вики, а оценил, словно куклу в витрине магазина. Как будто искал изъян, чтобы сбить цену. – А я вижу, что ничего нигде не прибавилось и не наросло. Кроме веснушек и волос.

— В таком случае мне остается только поздравить тебя с прекрасной памятью.

Она вовремя спохватилась, что забыла сумку на софе. Не будь в ней телефона – ее драгоценного сокровища, без которого Влада не мыслила своей жизни – она бы лучше бросила все и вернулась к первоначальному плану побега. Но пришлось пересилить страх. Кто бы сказал, что пара шагов и несколько механических движений могут сотворить такое в ее голове. Запах Стаса, уникальное, ни на что не похожее сочетание аромата кожи и грозы, приправленное его личным запахом, безжалостно сдернул защитное покрытие с ее нервов, оставив их оголенными для яростной атаки.

— Вы переехали?

— Как для человека, который три года не давал о себе знать, ты задаешь слишком много вопросов. – Влада поздно сообразила, что все-таки переступила черту, за которую зареклась переходить – позволила Стасу лишить ее уверенности, сорваться на глупые колкости.

Его реакция не заставила себя ждать. Приподнятая бровь, насмешка во взгляде: «Изменилась, говоришь? Но с пол оборота заводишься, как раньше».

— Вот такой я поганец. Но ты ведь знаешь? Помнишь?

В этом был весь он. Никогда, никогда не оправдывается ни за что. Стас нарочно провоцировал людей, чтобы потом остудить их злость своим бесконечно холодным «Ок, я такой, как есть». Он не изменил своему кредо и в тот вечер.

Владе срочно требовалась порция отрезвляющих слов. А лучше две порции. Она мысленно схватила себя за шиворот, встряхнула. Он помнит? А как насчет того, что она тоже ничего не забыла, как будто все случилось вчера.

Боль, как любят писать в книгах, не только сокрушает, но и заставляет подняться на ноги, в зависимости от обстоятельств. Влада позволила удушливой отраве прошлого просочиться ей под кожу, наполнить собой до краев – и выплеснуться. Иначе Онегин снова щедро пройдется напалмом по ее сердцу.

— Помню – что? – Слава богу, ей удалось справиться с дрожью в голосе, и слова потекли куда ровнее. Не идеально, но достаточно, чтобы стереть ухмылку с лица Стаса. – Помню, как ты пару раз побывал у нас в гостях и нахваливал мои оладьи с клубникой, помню, как разбил машину отца, и что ты постоянно путал имена своих подружек, за что часто получал по физиономии. – Последняя фраза далась тяжелее всего, но Влада записала победу себе: она выдержала его взгляд и ее хребет не сломался. Хорошее завершение встречи с прошлым, которое едва не сшибло с ног.