Плохие парни по ваши души - [57]

Я щелкаю ручкой, читая то, что только что написала.

Мистер Шейн — мой лечащий психотерапевт — посоветовал вести что-то вроде личного дневника. По его словам, это отличное упражнение для памяти, а так же поможет мне в концентрации собственных мыслей.

Сегодняшняя запись — третья по счету, но это кажется мне глупым. Не знаю, делала ли я что-то подобное до того, как потеряла память. Если да, то нравилось ли мне это? Потому что сейчас это кажется немного нелепым.

Мистер Шейн так же настоял на том, чтобы я записывала свои сны. Это... стало для меня слегка проблематичным заданием. Во-первых, все, что я записываю , непосредственно попадает в руки моему психотерапевту. Во-вторых, — и это главная причина, — все сны, которые я вижу, включают в себя меня, Росса и умопомрачительный секс.

Поэтому я сказала мистеру Шейну, что не вижу снов.

Вообще. Никаких снов. Никаких розовых пони, сладких единорогов. Совсем ничего.

Конечно, доктор отнесся достаточно скептически к такому моему заявлению. Попросту говоря, я сомневаюсь, что он поверил мне.

Наши беседы сводятся к тому, что он заставляет вспоминать то, что я вспомнить не в силах. Я не знаю, какой силы был удар, но из головы словно все вытрясли, запихнув в нее странные образы и представления, связанные с одним человеком. И я никак не могу перестать думать о нем.

Наверное, нужно это сделать.

А на чем тогда сконцентрироваться? На том, что я осталась жива, а другая девчонка отправилась на тот свет? Мы не должны были быть на этой вечеринке. Мы все. Мы должны были сидеть дома, смотреть какую-нибудь жуткую французскую комедию и поедать мороженое. Тогда бы никто не погиб. Она, возможно, прожила бы долгую жизнь. Сколько людей умерло из-за проклятых вечеринок?

Я захлопываю блокнот в кожаном переплете и растягиваюсь поперек кровати. Красочные сны просачиваются в сознание, заполняя его.

Все, что есть в моей жизни «после » от Росса — поцелуй в больнице. Но с тех пор прошло много времени, и я начинаю ловить себя на мысли, что выдумала его. И сновидения с участием Росса — лишь часть игры моего бурно разыгравшегося воображения.

Скучаю ли я?

Да. Да. Я скучаю. Я очень хочу увидеть темноволосого красавца и поговорить с ним. У меня накопилось столько вопросов!

У меня так же есть много чего, что я хочу сказать ему, однако я просто обязана воздержаться, иначе спугну его. Я даже не знаю, какой он человек. Вдруг жуткий бабник? Или гей?.. Господи! Я поцеловала его! А вдруг он гей?! Ведь никто мне не сможет сказать с абсолютной точностью, что сцены секса в моем подсознании были когда-то реальны? Это просто мои выдумки... Возможно. Но если я полюбила его однажды, значит, у нас что-то было. Логично? Нет. У многих девчонок есть чувства к парням, с которыми те даже не целовались.

Так что мне в каком-то смысле даже повезло.

Папа без стука отворяет дверь в мою комнату, его голова показывается в проеме.

— Детка, привет, — с теплотой здоровается он.

Беспокоится за меня целый день. Я растягиваю губы в притворной улыбке.

— Привет. Все хорошо, не переживай за меня.

Он заходит в спальню, уже оделся в официальный костюм — рабочий дресс-код.

— Ты же знаешь, что это невозможно, — комментирует папа, засунув ладони в карманы своих брюк.

— Мне бы хотелось, — отвечаю я, устраиваясь на боку.

— Ты должна больше отдыхать.

— Папа...

— Пожалуйста, старайся больше лежать, а лучше поспи.

— Ну, пап...

Он вздыхает, кивнув головой.

— Знаю, что я тебе уже надоел.

Его слова заставляют меня улыбнуться шире.

— Нет, ни в коем случае. Просто тебе стоит уйти на работу, а мне — заняться своими делами.

— Которые не подразумевают выход из дома, так ведь?

— Да, верно, — я киваю.

Он мнется какое-то время, неуверенно оглядывая мою комнату, словно никогда прежде не заходил сюда, и в конце, когда его грустный взгляд впалых глаз возвращается к моему лицу, шумно вздыхает.

— Я знаю, что ты хочешь вернуться к прежней жизни как можно скорее, но, прошу тебя, прояви терпение. Ты чудом выжила в таком ужасом происшествии , и... — он глотает, опуская голову. Делает глубокий вдох. — Твое лечение должно закончиться успехом.

Я безрадостно соглашаюсь с ним.

— Я понимаю.

— Это хорошо, малышка. Я рад, — папа натягивает на лицо улыбку. — Сегодня я завезу документы о прошении академического отпуска в колледж.

Мое настроение окончательно падает к нулю.

— Да.

Чувствую себя отвратительно. От нахлынувшего стыда к моим щекам приливает кровь, и я открываю рот, задыхаясь от удушающей безвыходности.

Целый год... Я пропущу целый год. Когда как все мои ровесники станут второкурсниками, я по-прежнему буду в самом начале бесконечно долгого пути.

Отец целует меня в лоб, касаясь рукой спины, прощается и уходит, оставляя меня с моими взволнованными мыслями наедине. Я сокрушаюсь над тем, что теперь мне придется пережить. Авария — это не все. Что хуже — восстановительный этап. Воспоминания, по отзывам врачей, будут возвращаться постепенно, я только надеюсь, что мне не придется слишком долго ждать.

Погоревать, как следует, над своей несчастной судьбой у меня не получается, потому как в дверь звонят. И первое, о чем я думаю, вставая с постели, — это то, что, возможно, пришел Росс. Воодушевившись этой идеей, я практически лечу по лестнице вниз, не ощущая особой боли в теле, которая не покидала меня несколько дней.