Плохие девочки. Почему их любят мужчины и как хорошим девочкам узнать их секреты - [100]

С тех пор как они поселились в Южной Америке, было несколько случаев, когда таксисты, болтая о пустяках, между прочим спрашивали, не приходится ли Деннис сыном Джейн.

Они интересовались ею, поэтому пытались выяснить мою роль в наших отношениях. Они хорохорились и подкалывали меня, чтобы предстать в ее глазах доминантными самцами. Когда происходит что-то подобное, я крепко обнимаю и целую Джейн.

В первый день, когда Деннис взял в руки карандаш, его мать всегда поддерживала его творческие порывы, но у нее самой не было такой свободы, поэтому теперь он чувствует, что его душат, когда Джейн не дает ему возможность побыть у мольберта в одиночестве. Отец Денниса хотел, чтобы он занимался компьютерами, потому что это приносит больше денег, но он бросил информатику и продолжал идти к своему счастью. Отец Денниса был пессимистичным, властным, непредсказуемым человеком. Он был недоволен женой, гораздо менее образованной, чем он сам, и вообще был недоволен всей своей жизнью.

Он никогда не позволял себе больше, чем просто стучать кулаком по кухонному столу, но я всякий раз пугался. Чем больше он пил, тем чаще у него случались вспышки гнева.

Отец Джейн развелся с ее матерью и бросил их, когда она была маленькой девочкой, и она больше никогда не слышала о нем. Ее мать стала борцом за гражданские права, а это означало, что они должны были переезжать из штата в штат на протяжении всего детства Джейн.

Посреди ночи приходил шериф и стучал в их дверь. Он говорил им: «Утром я не смогу обеспечить вам безопасность». Мать давала Джейн две сумки: одну для одежды, другую для игрушек, чтобы она побросала в них свои вещи и они сбежали до рассвета. Джейн ненавидела эту жизнь в бегах, из-за которой она всегда чувствовала себя аутсайдером.

Поэтому Джейн мечтала жить с каким-нибудь добрым парнем, которого она могла бы контролировать. И она могла бы наконец перестать убегать.

Аморальный рейс

Когда Оливер сел на автобус нью-йоркского транспортного управления, он был невинным 13-летним подростком. В той день он помог матери отвезти их собаку к ветеринару. Покидая автобус, он уже был добычей одной 43-летней Хищницы.

Когда автобус тронулся, она навалилась на меня не только плечом, но и грудью. Когда автобус остановился, она не отпрянула. Я попытался понять, что происходит и не померещилось ли мне все это. Мать направилась к выходу. Тут эта женщина повернулась ко мне и прошептала: «Встретимся на этой автобусной остановке через час».

Оливер сказал матери, что собирается встретиться с другом, но вместо этого поехал на такси до автобусной остановки в Верхнем Ист-Сайде, о которой сказала ему эта женщина. Он хотел добраться туда как можно скорее, потому что боялся, что она уйдет. Увидев его, она сказала: «Молодец, ты вовремя, пойдем», и отвела его в свою квартиру, в паре кварталов от той остановки.

Я смутился, когда мы проходили мимо швейцара. Он посмотрел на меня так, словно знал, для чего я здесь. Во мне шла борьба чувств. С одной стороны, я радовался своей удаче. С другой стороны, я беспокоился, что из этого выйдет. Я видел фильм с молодым Патриком Демпси, в котором он играл разносчика пиццы, занимающегося сексом со взрослой телкой. Я еще подумал: «Какой классный фильм». Этот фильм все время вспоминался мне. Она была похожа на жену Чеви Чейза из саги о семейке Гризволдов, которую играла Беверли Д’Анджело. Я не желал упускать такую возможность, и не только для секса, но и просто для общения.

У нее была великолепная грудь и тело танцовщицы, морщинки только у глаз. Она была выше меня, невероятно соблазнительная, широкие плечи и узкие бедра. В моей голове пронесся вихрь мыслей. А вдруг она психопатка? А что, если это переодетый мужчина? Она спросила, хочу ли я пить. Я отказался от стакана воды: а вдруг она что-нибудь туда подсыпала?

В квартире этой Хищницы было полно фотографий и программок, по которым можно было судить о том, что она была участницей бурлеск-шоу на Бродвее. Там были и фотографии ее мужа, служившего на флоте. Оливер надеялся, что ее муж сейчас на корабле, но боялся того, что он сидит в шкафу или даже снимает его на камеру. Она велела Оливеру лечь на кровать. Затем она показала ему, как нужно доставлять ей удовольствие.

Я сильно возбудился и потерял голову, когда она легла на кровать и ее грудь замерла. Мне предстояло узнать о том, что такое куни. Она показывала на свое тело, полностью выбритое ниже пояса, и говорила: «Делай это, делай то», одновременно показывая, что я должен делать пальцами и языком. Она втолковывала мне, в каком ритме и с каким нажимом я должен все это делать. Больше мы с ней ни о чем не говорили. Все это происходило в состоянии полусна. За пару часов мы с ней прошли всю программу.

Должно быть, она и раньше это проделывала, и ей это нравилось. Она не тратила время зря и знала, чего хочет. Как только мы закончили, она сказала, что мне пора уходить. Она спросила, сколько мне лет. Я ответил, что мне тринадцать. «Ого! Я думала, тебе шестнадцать», — сказала она и попросила оставить ей мой номер телефона, но свой не захотела дать. Я подумал: «Когда мы сможем все это повторить?» Потом во время прогулок с родителями я все время искал ее в толпе. Они спрашивали: «Что ты ищешь?»