Плохие девочки не плачут - [12]

Нет, вообще-то, я воскликнула всего одно слово, которое в приличных телевизионных программах целомудренно запикают. Но, как говорил мой одногруппник Ярослав, объясняя технарям правду жизни: «Я вам не быдло какое-нибудь, я переводчик, бл*ть!». Ещё, поздравляя нас, девочек, с 8 марта, он грозно стучал кулаком по столу, приговаривая: «Жрите торт, бл*ть!», однако это совсем другая история. Пока же обратимся к действительно важным вещам.

Итак, моя почта. Ригерт прислал письмо с готовым переводом. Обе папки, от и до, абсолютно готовые. Подняв челюсть, я для верности помотала головой, закрыла и открыла глаза, просмотрела папки, снова проглядела письмо. Сомнений нет, господа присяжные заседатели. Меня все-таки привезли тр*хать. Счастье-то какое, самооценка стремительно растет.

Я выключила музыку, закрыла ноут и предалась сладостным мечтаниям, которые не замедлил прервать стук в дверь.

— Ты сегодня сама любезность, — похвалила я, практически не удивляясь гостю. — Почему сразу ключом не открыл?

Фон Вейганд не торопится говорить. Он рассматривает моё лицо настолько внимательно, будто ожидает прочесть свежий выпуск новостей. Его взгляд ощущается кожей. Между ног становится влажно от ощущения его близости, силы, запаха лосьона после бритья. Интересно, как ему удается аккуратно выбривать эту бородку? Стараюсь немного отвлечься, если не отвлекусь, то просто с порога брошусь ему на шею.

— Знаешь, мне надоело. Кажется, пора это закончить. Ты хоть что-то понимаешь?

Он молчал.

— Ладно, ничего не говори. Это всё не для меня. У меня на это нет времени. Я не создана для этого. Мне нужны серьезные отношения с романтикой и розовыми соплями в сладком сахарном сиропе, чтобы цветы, сердечко из горящих свечей, «Маша, я тебя люблю!» на асфальте, но в принципе можно и «Лора» написать, не столь важно... А что у нас? Лучший секс в моей жизни, но, с другой стороны, сравнить не с кем. Может, ты весьма посредственный любовник, может, член у тебя маленький. Я их толком и не видела вживую. Так, раз пять порнуху смотрела плюс мой бывший, но он тебе, конечно, не конкурент.

Хорошо, что он не понимает по-русски. Ему пополам, говорю я или молчу. На лице не отражается ни единой эмоции.

— У меня куча проблем. Денег мало. Дома достают. Теперь приходишь ты и выносишь мои мозги окончательно. Я не хочу, чтобы это стало серьёзно, потому что это никогда не станет серьёзным.

— Still (Молчать), — велел шеф-монтажник, неожиданно резко обхватил меня за талию, поднял и перебросил через плечо.

Его наглость обезоруживала, вырываться было страшновато. Уронит вниз головой, а голова моя и без того плохо соображает. По правде, вырываться не особенно хотелось.

Фон Вейганд захлопнул дверь ногой и понес меня вглубь номера. Едва коснувшись спиной кровати, я быстро попыталась отползти, но шеф-монтажник навалился сверху, отрезая пути отступления.

— Nein! (Нет!)

Почему все мои «нет» звучат для него словно «да, пожалуйста, хочу еще»? Он покрывает мою шею жаркими поцелуями, а руки, не знающие стыда, забираются под скромную футболку с милыми зайчиками.

— Ich sage, du tust (Я говорю, ты делаешь), — прошептал он, едва касаясь моих губ.

— Nein (Нет).

— Meinе (Моя), — заявляет с дьявольской ухмылкой. — Du tust alles (Ты делаешь все).

Фон Вейганд выдал три-четыре предложения по-немецки. Я ничего не смогла понять, но ужасно обрадовалась. Столько слов он мне до сего момента не адресовал. Его голос действовал гипнотически. Глубокий, чуть хрипловатый, воистину мужской. Стало трудно дышать, я понимала, что сдаю позиции. Невозможно думать нормально, когда он сверху и говорит невероятным голосом, от которого безумные мурашки скачут табунами по всему телу. Тщетно пытаюсь настроиться на то, что надо изгнать его из мыслей. Но как это сделать, если я его из комнаты выставить не могу, из собственной кровати тоже?

— I want to buy for you. You must have dress. I don’t like jeans (Яхочупокупатьдлятебя. У тебя должно быть платье. Мне не нравятся джинсы), — он перешел на корявый английский, но магии в голосе не уменьшилось.

— Dress? (Платье?) — не въезжаю в суть.

— No jeans (Никаких джинсов), — его рука похлопала меня по упакованному в джинсы заду. — Neue Kleidung für dich. Verstanden? Ein Kleid und so weiter (Новаяодеждадлятебя. Поняла? Платье и так далее).

— То есть моя одежда не походит?

Ну, спасибо.

— I want you in dress (Я хочу тебя в платье).

Звук его голоса, определенно, мой любимый звук.

— Ach so! (Вот как!) — часто слышу от немцев, почему не повторить?

— Und das (И это), — он дернул бретельку моего скромного черного лифчика. — Das gefällt mir nicht (Мне это не нравится).

— Warum? (Почему?)

— Kaputt (Сломался), — в глазах его зажегся новый, слегка садистский огонёк.

— Was? (Что?)

— Bad (Плохой), — он с легкостью разорвал лифчик и вытащил его из-под футболки. — Broken (Сломанный).

— Nein! (Нет!) — возмутилась я.

Он равнодушно пожал плечами.

— You must speak Deutsch (Ты должна говорить по-немецки), — мои джинсы ловко расстегивают и медленно стягивают с ног. — I like it. I like deine “nein” (Мне нравится. Я люблю твое "нет").

— Why do you like “nein”? (