Плеяды – созвездие надежды - [37]
Вспомните, сколько раз отворачивалось от каждого из нас счастье, сколько раз оно согревало нас вновь! Мы и вместе и врозь – жили, пасли табуны, поили их водами из одних рек! Кого из нас не постигало горе, которое мы вместе мыкали? Кого из нас не посещала радость, которую мы праздновали сообща? Оглянитесь в прошлое: как когда-то гремела боевая слава родов и племен, которые нынче присмирели и ослабели! Сколько воды утекло, как мы все перемешались, как сводила и разводила нас судьба, прежде чем мы стали называться Старшим, Средним и Младшим жузами! В былые времена и костры, и дымы наши, вспомните, пылали вместе. Жили дружно, кочевали вместе, зимовали, летовали вместе… Что же нынче мы забыли о тех благословенных временах?
Будто скверна какая-то к нам прилепилась: не желаем узнавать своих братьев по крови, набрасываемся на них, оскалив зубы, что дурная лошадь! Сами рушим собственный мир и покой! – Лицо Туле загорелось гневом и печалью, в голосе звучала искренняя боль, которая подействовала на людей не меньше, чем слова. – Что же случилось с вами? Почему вы отворачиваетесь друг от друга, презираете собственных братьев? Если мы хотим быть единым народом, а не сбродом, нельзя на меряться ни ростом, ни богатством, ни силой! Мутные воды Сырдарьи и Чу не райские родники, не каусар, испив из которого первым, всякий попадет на самое почетное место в раю! Вчера суждено было пить воду из Яика, сегодня – из Сырдарьи, завтра, может, придет черед пить воду из Иртыша! У каких только вод не ставил свои стольные юрты наш кочевой народ! У каких только вод эти стольные юрты не рушились! Если будем кичиться тем, что главная стольная юрта казахов находится рядом с нашим родом, а не рядом с другими, мы и сами не возвысимся и братьев наших унизим! Если сегодня поникнут по нашей вине головы братьев, завтра они нас заставят опустить головы! – Туле прервал свою речь, обуреваемый волнением. справился с собой и уже спокойнее сказал: - Зачем нам быть стервятниками, которые клюют сами себя? Зачем нам рвать на себе воротники своих рубах, если мы мечтаем носить целые рубахи и видеть котлы свои полными? Нельзя за сегодняшним счастьем и достатком забывать о дне завтрашнем. Завтра нам понадобятся сплоченность и единство, завтра больше всего будет цениться братство! Братство! Потому уже сегодня надо заботиться об этом! Ради этого мы обязаны угождать не сородичам, а собратьям… Руководствуясь этим, лучшие умы наших племен приняли решение, которое я объявляю сейчас всем! Если кто-либо из сильных обидит слабые, вернее, смирные казахские роды – в наказание обидчик будет получать две порки. Одну – за то, что унизил подобного себе человека, другую – за то, что поднял руку на единство народа. Копья, угонявшие вчера направо и налево табуны «чужих» родов, отныне должны защищать их от набегов – чьих бы то ни было! – Туле остановился, давая остальным возможность осмыслить сказанное им. – Это решение согласуется с требованиями святой книги нашего пророка. По обычаю предков, поклянемся на Коране, что будем блюсти этот закон!
Многолюдное собрание шумно одобрило решение биев…
Досадный случай с Мамаем произошел как раз накануне этого великого собрания. Он мог бы стать на этом собрании, признавшем всех к единству, долгой жвачкой для дотошных ртов. Мог бы, да не стал! Суровый и молчаливый, прозванный «султаном-несмеяном», Абулхаир своим благородным поступком предотвратил возможный конфликт. Люди уже знали, что он заставил своего младшего брата на глазах у всех валяться в пыли! Разговоров, молвы всякой было на собрании больше чем нужно! «Они все разболтанные – эти султанские сынки! А он, этот бледный, скромный юноша, не то что они. Не пустоголовый болтун, как его братцы и другие тюре», - передавалось из уст в уста. И как это свойственно людям, разгорячившись по одному поводу, они начинали вспоминать многое другое. Ругают, хулят – уже не могут остановиться! Восхищаются, хвалят – так уж припомнят все, за что только можно похвалить.
Пошла гулять по кругу другая история, связанная с Абулхаиром. Она произошла несколько лет назад во время стычки казахов с джунгарами. Тогда о ней тоже немало толковали в свое время, а потом забыли. Теперь же тот случай воскрес в памяти людей и в их рассказах засверкал новыми красками. Этому султан был безмерно рад. Ибо знал, что в этой бескрайне степи к человеку слава и известность придут только на крыльях легенд и людской молвы.
Произошло это на берегу Таласа. Воды Таласа после той стычки надолго утратили свою прозрачность: много, ох много крови было в ней – казахских и джунгарских воинов.
… Вся степь кипела от гнева, от ненависти к джугарам, захватившим лучшие земли казахов. Хан Тауке, тем не менее не спешил начинать войну с джунгарами. Действовали против джунгар, объединившись в небольшие отряды, самые отчаянные джигиты. Они совершали молниеносные набеги на окраинные аулы джунгар. Они не могли вернуть обратно свои земли. Но когда джигиты секли головы своим обидчикам джунгарам, когда самых сильных из них как рабов гнали пред собой, когда самых красивых женщин увозили как рабынь в своих седлах, сердца их наполнялись ликованием от сознания того, что они хоть в какой-то мере отомстили своим заклятым врагам.
Стареющий Повелитель, завоевавший полмира неожиданно обнаруживает слабость, у него появляется нежданная забота — подозрение насчёт порочной связи одной из его жен, младшей Ханши, с молодым зодчим Жаппаром, строителем прекрасного минарета…Прототипом для образа Повелителя послужила легенда о Тамерлане. Кекильбаев дописал конец этой легенды, не следуя послушно за подсказкой народного предания, но сообразуясь с логикой психологического анализа и правдой художественного обобщения характера, взятого им для пристального, внимательного изучения.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.