Плещут холодные волны - [60]

Обливаясь кровью, Мальчик лежал на асфальте, угасающим взглядом прощаясь со своей подругой. А красавица, обтерев окровавленное лезвие ножа, фланирующей походкой удалилась с поля боя.

Какие мысли наполняли эту женскую головку? Какие чувства волновали ее сердце? Неизвестно.

Я вспомнил эту историю, увидел глаза, полные безысходной тоски, прощальный взгляд, какой бывает тогда, когда расстаются навсегда, и подумал: откуда же в той женщине столько жестокости? Ведь во все времена русского человека отличали добродушие и щедрость, душевность и взаимопомощь. Качества эти были в крови людей, передавались из поколения в поколение, стали традиционными. И вот откуда-то к нам пришло такое...

Размышления навели меня на мысль, а были ли подобные факты раньше, в доперестроечные времена? Являясь живым свидетелем и участником педагогического процесса более 30 лет, могу твердо сказать, что раньше к вопросам воспитания, морали, нравственности, патриотизма относились значительно серьезнее.

Ньюперестройщики, обильно пересыпая свои пылкие речи иностранной терминологией, возможно, не всегда понимая точный смысл произносимых новых слов, напрочь отбросили прежнюю идеологию, ничего не дав взамен ей, стали внедрять в жизнь новое мышление, разрушать духовное, нравственное богатство народа. Острие неблаговидной деятельности направили на молодежь, прежде всего, на школы. Под видом демократических реформ была разрушена воспитательная система. В школах упразднили должности заместителей директоров по воспитательной работе, военных руководителей. В учебниках история искажена до неузнаваемости, видимо, написана под диктовку заокеанских злонамеренных толстосумов. Экраны кино и телевидения заполонили боевиками, порнографией. И плоды такой черной деятельности не замедлили сказаться: получили развитие грубость, черствость, эгоистичность, бюрократизм, разврат, мошенничество, разбой, террор и прочая преступность. Думаю, нет смысла оспаривать и доказывать, что этого у нас нет. Россия всегда славилась не только щедростью души, но и умом, способностью выстоять в самых сложных испытаниях и выйти из них победителем. Она всегда была верна и останется верной своим добрым традициям.

Возвращаясь к случаю с красавицей и собакой, о которых рассказывалось в телевизионной передаче, напомню, что трагедия потрясла телезрителей, вызвала у них противоречивые чувства — жалости, огорчения, возмущения. К микрофону тогда подошел один из популярных музыкантов и, высказав свое презрительное отношение к агрессивной красавице, неожиданно предложил:

— Я исполню всем известный "Собачий вальс", а каждый желающий сделает свой взнос на памятник погибшей собаке.

Он снял свой новенький модный пиджак, положил его на пол, на него — сторублевую купюру и подошел к роялю. Зазвучала мелодия вальса, и к пиджаку толпами потянулись участники телепередачи. К концу вальса на нем выросла гора денежных знаков. Это был символ людской доброты, демонстративный суд над злом и бессердечностью и горький упрек тем, кто бросил воспитание духовных чувств нашей молодежи на произвол судьбы в угоду заокеанским заказчикам.

ПТИЧЬЕ СПАСИБО

(Быль)

Начинался летний теплый и ясный день. Солнце уже поднялось над сосновым бором, густой стеной стоявшим невдалеке от дачного домика. Борис Иванович вышел на лужайку, потянулся, обратив лицо к лучам жгучего солнца, и закрыл глаза. Вдруг до его слуха долетел шум летящего предмета. Он открыл глаза. Прямо на него летела птица, лихорадочно махая крыльями. Ударившись о грудь Бориса Ивановича, она упала в траву. Это был молодой вороненок с поврежденным крылом. Он вздрагивал, пытаясь подняться, часто бил здоровым крылом, другое, окровавленное, у него безжизненно висело. Бросив взгляд на кусты, из которых, возможно, он вылетел, Борис Иванович заметил убегающего кота и понял, что произошло. Он принес вороненка домой, тщательно промыл его рану, обработал ее йодом, аккуратно наложил тугую повязку. Птенец бился в руках своего спасителя, вырывался из них и как-то картаво издавал хрипловатые звуки: "Вар! Ва-ар!"

Вороненку отвели место на веранде. Борис Иванович его кормил, лечил, ухаживал за ним, назвал его Варей. Рана птенца постепенно подживала, и крыло стало шевелиться. Вскоре повязка была снята, и Варя, первый раз взмахнув крыльями, села на плечо своего спасителя. Потом это вошло в ее привычку.

Заметив, что Варя увереннее и чаше машет крыльями, Борис Иванович понял: наступило время, когда птица должна научиться летать. Он вынес вороненка на улицу и подбросил вверх. Тот заработал крыльями и полетел к дому. И хотя первый полет был всего в несколько метров, Борис Иванович своим сердцем ощутил птичью радость. Тренировки продолжались, и в один прекрасный момент Варя взлетела на высокую ракиту и пристроилась на ветке.

— Варя! Варя! — позвал Борис Иванович.

Вороненок послушно опустился к нему на плечо и благодарно стал гладить волосы клювом.

Отпускное время закончилось. Борису Ивановичу нужно было ехать на работу. Выгнав "Жигуленка" из гаража, он выключил мотор и отправился в дом за документами. Варя странно посмотрела на машину, облетела ее вокруг и стала поджидать хозяина. Когда же тот вышел, сел в машину, включил мотор и поехал, она долго летела за ним, картаво выкрикивая: "Вар! Ва-ар!" Уже сгущались сумерки, когда Борис Иванович возвратился с работы. Увидев хозяина, Варя радостно захлопала крыльями и заняла свое место на его плече. Потом внимательно наблюдала, как тот, сидя на крыльце, расшнуровывал ботинки. На следующий день все повторилась, но, когда Борис Иванович стал развязывать шнурки, Варя спрыгнула с плеча и услужливо потянула за шнурок.