Пленники вечности - [15]

Фелькензам рукавом стеганого кафтана утер лоб и повернулся к посланнику Батория.

— Придут ли нам на помощь ваши хоругви?

Гретхен напряглась. Момент был весьма и весьма щекотливый. Но южный «добрый сосед» не оплошал.

— Вступать в открытую войну с Московией мы не можем, — откашлявшись, четко произнес он, — пока не решится тяжба о престолонаследии в Литве и Польше.

Фелькензам хотел что-то возразить в свойственной ему бескомпромиссной манере, но его собеседник не дал себя перебить, возвысив голос:

— Однако я имею высочайшее дозволение отпустить в вашу армию саксонских аркебузиров и богемских пикинеров.

— Наемник — он и есть наемник, — подтвердил второй «добрый сосед Ливонии». — Из-за них Иоанн не станет объявлять войну. Скорее всего, просто не заметит их присутствия. У вас ведь тоже встречаются и валлоны, и французы, и скандинавы, рыцарь Фелькензам?

— Хватает у истинной веры и таких защитников, кто служит мечом и копьем не за звонкую монету, — надменно ответил ливонский кавалер.

— Готовы ли вы возглавить христианскую рать? — спросила Гретхен.

— Разумеется, да хранит меня от робости Небесное Войско!

— Таким образом, — подытожила фрау, — все, что должно было прозвучать под этими сводами…

Тут она с милой улыбкой посмотрела наверх, где невидимые снизу уши прильнули к специально устроенным слуховым отверстиям.

— Уже отзвучало. Позвольте мне отдохнуть, дабы затем отправиться в ставку магистра для решения нашей основной проблемы.

И она двинулась в сторону отведенной ей комнаты.

Тут же поднялся литвин.

— Хозяин, конь мой готов к дороге?

— Вы двинетесь в такую рань? Разумеется, сынишка сейчас оседлает.

Поляк шевельнул усами и осушил свой кубок.

— Пора и мне в дорогу.

Фелькензам, явно рассчитывавший на попойку в рыцарском кругу после утомительных переговоров, с ненавистью уставился поверх чаши на кислую физиономию священника, оставшегося за столом.

— Тогда и я отправлюсь к войскам, — выдавил он. Не прошло и получаса, как он и литвин домчались до развилки тракта.

— Удачи в битве! — услышал Фелькензам, когда его спутник повернул к югу.

Когда стук копыт тевтонской лошади растворился в утреннем тумане, литвин повернул коня на юг.

Выспавшись кое-как, в дорогу тронулся и священник. Поляк несколько миль пытался развлекать его сальными анекдотами из жизни краковской знати, но вскоре начал скучать и пристроился к каравану купцов, спешивших увезти товары подальше от охваченных войной земель.

А в харчевне Гюнтера тайная вечерня продолжалась.

Пятеро членов верховного судилища Фемы выслушали от Гретхен все нюансы разговора в нижнем помещении.

— Согласится ли магистр отдать войска Фелькензаму? — спросил первый.

— Это — самая легкая часть задачи, — безмятежно улыбнулась Гретхен. — Он просто занеможет, а рядом окажется та, кого он так желал все эти годы.

— Главное вам, фрау, — наставительно сказал второй, — не заиграться в эту интрижку. Вы нам нужны подле Батория, а не в палатке этого ветхого вождя ветхого рыцарства.

Гретхен криво усмехнулась.

— Вряд ли меня позабавит и надолго отвлечет от дел этот походный роман.

Третий член Шемгерихта оглядел своих коллег.

— Все ли мы взвесили, братья? Ведь принятые нами решения изменят очертания мира в северной Европе на многие годы, если не на века?

— Но и предотвратят еще большие изменения, — возразил четвертый, — угодные одним только московитам. В чем твоя тревога, брат?

Последний из верховного судилища ответил:

— Мне и самому тяжело признать, что Орден, великое детище Крестовых Походов, усмирявший варваров и продвигавший столетиями цивилизацию на Восток, должен погибнуть. Но мы, как никто в мире, знаем — он прогнил изнутри, немощен, ненавистен соседям. Его рыцари стали тенями, призраками на кладбище древней Европы, пугалами в давно заброшенном поле.

Возразивший второму печально кивнул головой, признавая правоту говорившего.

— Армия московского царя рано или поздно уничтожит Орден, варвары закрепятся на всем протяжении его морских владений, и тогда не найдется силы, способной загнать их назад, за прежние рубежи.

— Фрау хочет нам что-то сказать, — с бледным подобием улыбки на устах заметил первый из незримых владык Ливонии, — да и по праву — ведь идея принадлежит ее светлой голове.

Гретхен слегка смутилась, что с ней случалось крайне редко. Как высоко бы она ни парила, эти пятеро даже для нее были недостижимыми.

— За последние века часть дикарей удалось цивилизовать, — сказала она. — Молодые племена, живущие к югу от Ливонии, сделали свой выбор в пользу Запада. Может статься, в этом и была историческая роль Ордена, кто знает? Им следует сделаться наследниками великой идеи — держать восточного дьявола за стальными засовами и острыми рогатками.

— Да и вождь их, молодой Батори — подает бо-ольшие надежды, — заметил четвертый безымянный член Фемгерихта. — Некогда я знавал Елизавету Батори… Весьма, весьма была экстравагантная особа.

«Да сколько же тебе лет, — ужаснулась Гретхен. — Елизавета купалась в кровавых ваннах и выкалывала глаза служанкам золоченной шпилькой… э-э… довольно давно»…

— Открытое вмешательство польско-литовских войск в войну, да еще и без всякого повода, — продолжил мысль первый, — вызвало бы немалые кривотолки в Европе.