Свора огромных мастафов, прибывших вместе с ним, поддержала своего владельца грозным и не менее злобным, чем его голос, лаем.
Ага! Похоже, его хотели оскорбить! Эго был вызов. Конан довольно улыбнулся, и второй ответ его, к огромному удовольствию Лисенка, был еще лаконичнее первого.
— Проваливай!
То, что случилось вслед за этим, было трудно описать.
Несколько мгновений молодому варвару казалось, что собеседника его хватит удар. Лицо его побагровело, потом побелело. Все это время он лишь молча ловил ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Вскоре он покрылся багровыми пятнами, и тогда, наконец, его прорвало:
— Ублюдок волосатый, дерьмо шакалье! Отпирай немедленно, отрыжка Нергалова, или я утоплю тебя в ослиной моче, смрадный пес, а печень твою скормлю мастафам! Отпирай, недоумок!
Судя по всему, запас ругательств у гостя был неисчерпаем и вовсе не ограничивался сказанным, но проверить на деле, так ли это, Конану не довелось: на шум из дома выбежала почтенная Сиотвия. Она жестом оборвала словоизлияния своего зятя и обернулась к киммерийцу:
— Отвори. Это почтенный Тефилус, муж моей дочери.
С каменным лицом Конан отпер ворота и отошел в сторону, пропуская внутрь усадьбы отряд, молча протопавший мимо, свирепо лаявшую свору пятнистых мастафов и почтенного Тефилуса, который продолжал отчаянно браниться, несмотря на все увещевания Сиотвии.
Наконец брань его затихла, поглощенная стенами и дверьми дома, и старая княгиня обернулась к северянину.
— Что ты сказал ему?
Киммериец пожал плечами:
— Я велел ему назвать себя или убираться.
Старая аристократка печально вздохнула и собралась уходить прочь, но Конан остановил ее:
— Быть может, теперь во мне отпала надобность?
Она покачала головой:
— Нет.
— Мы с ним не поладим,— счел нужным предупредить ее варвар.
— Пусть.— Она подумала.— Ты же видел, у него есть зубы и злобный нрав, но я чувствую, что этого окажется мало.— Она помолчала.— В конце концов, я здесь хозяйка. Если он не поймет этого, уйти придется ему.
* * *
Тефилус возбужденно ходил из угла в угол, а три женщины сидели в креслах и ждали, что он скажет. В самом начале разговора Мелия, к огромному удивлению матери и бабушки, спокойно выслушала первую, как обычно, изобиловавшую ругательствами тираду своего родителя и спокойно ответила:
— Отец, ты приехал ради меня, и мне это приятно, но если ты не перестанешь браниться, то или уйду я, или уйти придется тебе.
Она замолчала, и замолчал Тефилус, чем немало удивил и Аниэлу, и Сиотвию. Некоторое время он ходил из угла в угол, несколько раз порываясь заговорить, но останавливался, видимо, не в силах составить непривычную для себя фразу. Наконец он собрался.
— Что здесь делает этот варвар?
— Я наняла его, — спокойно ответила Сиотвия.
— Хорошо,— кивнул мужчина.— Я понимаю, это было необходимо, но теперь, когда я привел сотню умелых бойцов и десяток свирепых псов, мне кажется, можно избавить дом от его присутствия?
— Нет.
Ответ был столь же категоричен, сколь и краток. Тефилус задумался. В этом разговоре ему приходилось прибегать к голосу рассудка, с которым он не очень-то привык считаться. Это было непривычно, и он решил подойти к делу с другого конца.
— Вы знаете, что он вор?
Три женщины спокойно кивнули.
— А вам известно, что два года назад он похитил из этого дома ожерелье?
Это был решительный удар, которым он надеялся сразить их наповал, но ответ Аниэлы поверг его самого в шок.
— Именно поэтому он останется здесь.
— Как понимать тебя?
Тефилус недоумевающе посмотрел на жену, но вместо нее ответила Сиотвия:
— Если твою дочь попытаются похитить, никто не сможет защитить ее лучше человека, знающего, как это делается.
— Мне кажется, для этого не нужно особого ума, достаточно и силы.
— Ты уже говорил об этом пару лет назад.
Лицо Тефилуса побагровело, но он сдержался.
— Хорошо.— Он повернулся к Сиотвии: — Чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы вы действовали сообща.
— Чтобы я общался с этим ублюдком? — Возмущение было столь велико, что он не смог сдержаться от оскорбления.— Ни за что!
— Отец, я предупреждала тебя!
Мелия встала с решительным видом. Тефилус примирительно поднял руки:
— Прости меня, дочка, вырвалось. Останься.
Мелия села, а Тефилус, помолчав немного, произнес:
— Я согласен не замечать его присутствия, пока опасность не минует. Большего от меня требовать никто не вправе.
— Большего и не нужно.
Сиотвия удовлетворенно кивнула. Аниэла взяла со стола молоточек и ударила в маленький бронзовый гонг. Дверь отворилась, и вошла молодая рабыня.
— Ступай и позови Конана.
Едва дверь за девушкой закрылась, Тефилус спросил:
— Как ее звать?
— Сурия,— ответила Аниэла,— я купила ее неделю назад.
— У тебя мало рабынь?
Но жена его лишь пожала плечами:
— Я случайно прогуливалась мимо невольничьего рынка. Ее хотели продать в храм Затха. Девушка так жалобно смотрела на меня, и я не выдержала. Ты ведь сам знаешь, что ее ждало бы там.
Конан вошел и остановился в шаге от двери, поочередно оглядев всех присутствующих, пока взгляд его не встретился со взглядом Сиотвии.
— Ты волен делать все, что хочешь, и никто не станет вмешиваться в твои действия. Точно так же Тефилус и его люди могут поступать, как посчитают нужным,— это их право. Но ни один из вас не должен мешать другому. Ты согласен с этим?
