Пленники Оберона - [8]

— Не думаю, что ты в этом преуспеешь, Администратор, — говорю я и делаю шаг вперед, раскинув руки. Я крепко обнимаю святого отца, сомкнув руки за его спиной, и читаю его код, после чего запускаю в него свои вирусы, которые за считанные наносекунды поражают его алгоритмы несколькими триллионами ошибок…

— Что это зна… — не успела закончить Елена, когда священник рухнул на пол.

Варсонофий с Кириллом бросились на помощь к духовнику, Фотиния взвизгнула, стоявший возле второго окна у дальней стены комнаты полковник обернулся и, сохраняя спокойствие, подошел к собравшимся вокруг тела святого отца подчиненным. Я второй раз убрал в карман записку (которую, прежде чем перейти на стандартное для этого мира время, достал из кармана, вернувшись в прежнее положение, чтобы не вызывать лишних подозрений у играющих в Охранку симулякров).

— Что с ним? — спросил полковник.

— Пульса нет, Семен Павлович, — объявил Оглоблин, и, после бесполезной попытки вернуть труп отца Гедеона к жизни с помощью массажа сердца и искусственного дыхания, добавил:

— На инфаркт похоже, но точно узнаем после вскрытия.

Когда тело увезли и приехавшие с полковником уже вышли из квартиры Владимира Маковского, полковник задержался в прихожей и пристально посмотрел мне в глаза:

— Володя, то, что сказал святой отец об этой твоей подруге, правда? Я все понимаю… Сам был как ты… Женщины, они могут того… Но, это правда — она из подполья, ты скрывал?

— Я не помню, Семен Павлович, — соврал Володя. — В голове кавардак…

— Ну, ладно-ладно… — Похлопал по плечу Володю старый полковник. — Приходи в себя, сними стресс, водки выпей… Я ребятам скажу, чтобы лишнего не сболтнули где не надо… — пробубнил он доверительным тоном. — Ты у меня кадр ценный, а то, что там себе выдумал этот покойный гипнотизер… В общем, давай, поправляйся, сынок.

— Буду, господин полковник. Спасибо за доверие, Семен Павлович.

— Ну, давай… — я закрыл дверь за полковником.

Я остался один, в чужой квартире, в чужом теле, в мире, порожденном извращенно-садистским воображением свихнувшегося бога; в реставрированном давно забытом параноидальном кошмаре, существовавшем в реальности в далеком двадцать первом веке. В мире еще более жестоком оттого, что в нем была любовь — существующие только в симуляции люди, жизни которых могли длиться всего лишь минуты в реальном времени, любили друг друга самой настоящей любовью. Обреченной на небытие любовью.

Я не стал никуда выходить, и тем лишний раз беспокоить дежуривших теперь в припаркованной напротив моего дома неприметной машине Варсонофия и Кирилла (разве, что прошелся по лестничной клетке в режиме замедленного времени, и вывел из строя пару оставленных Кириллом «жучков»). Пускай сидят, ее они все равно не видели и вряд ли распознают.

За окном уже вечерело, когда в тишине квартиры послышался звук вставляемого в замок ключа. Я встал из глубокого кресла, в котором провел последние два часа, и пошел встречать возлюбленную Владимира Маковского — Аннет — мою Женни.

Вошла Аннет — миловидная темноволосая девушка; ее ассиметричная прическа напомнила мне классическое каре, только нарочито неровное (высоко постриженный затылок, видимо, должен был выглядеть несколько вызывающе в глазах почитателей Царя и Церкви). Ну, надо же, Владимир Маковский, капитан Охранки… Смелый выбор, дружище! Аннет была одета в черную, чуть ниже колена, юбку и серую блузу, на тонкой шее поблескивало голограммами замысловатое украшение — актуальная для своего времени бижутерия. Стройные ноги девушки до середины икр облегали замшевые сапожки. Серый плащ аккуратно уложен в изгибе левой руки; в правой — небольшая сумочка из полиуретана, оформленная в красно-черном стиле.

— Володя, милый… — руки девушки обвивают шею Владимира Маковского. Припухшие губы целуют возлюбленного. Владимир отвечает на ее поцелуй. Потом я делаю полшага назад, беру ее за плечи, смотрю в глаза:

— Нужно поговорить.

— Что-то случилось, Володенька? Мне показалось, за тобой приглядывают…

— Да, сегодня установили наблюдение. Но я не об этом. Идем, я сварю тебе кофе.

Я принимаю у нее плащ, помогаю разуться, достаю из шкафчика домашние тапочки. Мы идем на кухню, где я ставлю на плиту кофейник и, пока кофе варится, вкратце пересказываю события прошедшего дня, начав с утренней амнезии и заканчивая смертью священника (умолчав пока о том, что я уже не ее Володя). На глазах девушки выступают две маленькие капельки, она смотрит на меня, как мне кажется, с ожиданием, что сейчас я объявлю ей о том, что ее роман с Владимиром был всего лишь какой-то спецоперацией «Охранки».

— Постой плакать, Анечка, не выдумывай глупостей. Это только предыстория, — я ставлю перед ней чашку с кофе и достаю из кармана записку, которую кладу на стол.

— Подожди, — говорю я, когда Аннет тянет руку к записке, — пока рано. Сначала выслушай одну историю. Прошу, не спеши с выводами, подожди, пока я закончу. — Я начинаю свой рассказ словами:

— Возможно, очень скоро ты почувствуешь себя Алисой, падающей в кроличью нору… Очень давно… или совсем недавно, в зависимости от того, какое время при этом брать за основную точку отсчета, произошло одно Событие — вспышка сверхновой звезды в нашей Галактике — послужившее началом для того мира, который тебе известен как настоящая реальность, и для многих других, о которых тебе лучше не знать…