Пленники небес - [21]

— И они поверили? — спросил я.

— А что им оставалось делать?

— Им? Узнать, чем занимались эти девицы пару дней назад.

— Ты знаешь, сколько у этих ребят работы?

— Знаю, шериф. Тем не менее. Такие, как этот Китс, думают, что им все сойдет с рук. Что сказал Майнос П. Дотрив?

Шериф слегка покраснел, и в углах его губ показалось нечто вроде ухмылки.

— По-моему, он сказал что-то вроде того, чтобы ты волок свою задницу к нему в кабинет.

— Так и сказал?

— Именно так.

— С чего это он на меня взъелся?

— Насколько я понял, ему не нравится, что ты суешь нос в федеральное расследование.

— Он знает что-нибудь о гаитянине по имени Туут?

— Нет. Я сам перекопал все, что мог, вплоть до базы данных Национального информационного центра криминалистики в Вашингтоне. На него ничего нет.

— Выходит, что он — нелегал, раз на него нет документов.

— И Дотрив так сказал.

— Ловкий парень, этот Майнос П.

Я сразу заметил, что моя реплика задела шерифа, и пожалел о сказанном.

— Обещаю, что сделаю все возможное, Дейв.

— Спасибо. Вы и так неплохо поработали.

— Боюсь, я сделал слишком мало.

— Послушайте, этих ребят так просто не достать, — сказал я, — как-то я два года работал над делом одного гангстера, который столкнул собственную супругу с балкона четвертого этажа прямиком в пустой бассейн. Он сам мне в этом признался. И ему ничего не было, потому что мы изъяли ее дневник, явившись в квартиру без ордера на обыск. Как насчет такого образчика первоклассной работы? Всякий раз, когда я встречаю его в баре, он заказывает мне выпивку. Неплохо, а?

Он улыбнулся и пожал мне руку.

— Еще кое-что, пока я здесь, — сказал он. — Вчера ко мне в контору приходил некий Монро из Департамента по делам иммиграции. Он спрашивал о тебе.

В водах залива играло солнце, от кипарисов и дубов на прибрежный песок ложились синие тени.

— Он являлся ко мне вскоре после крушения, — ответил я.

— Он спросил, не живет ли у тебя в доме маленькая девочка.

— И что вы ему ответили?

— Я ответил, что не знаю и вдобавок не мое это дело. Но у меня создалось впечатление, что не из-за девочки он так тобой интересуется.

— Я сорвался в разговоре с ним.

— Знаешь, Дейв, я плохо знаю федералов, но почему-то не думаю, что кто-то из них стал бы таскаться из Нового Орлеана только потому, что хозяин лодочной станции с ним как-то не так поговорил. Что ему надо, Дейв?

— Откуда мне знать?

— Послушай, Дейв, я ни в коем случае не хочу вмешиваться, но тем не менее: если вы с Энни помогаете малышке, которая осталась без родителей, то почему и другие не могут ей помочь?

— Вы знаете, мой покойный папаша говаривал, что у сома есть усы и поэтому он никогда не заберется внутрь полой колоды, если не сможет там развернуться. Не доверяю я этим из департамента, шериф. Играй по их правилам — и проиграешь.

— Думаю, ты порой рассуждаешь чересчур пессимистично.

— Уж поверьте мне.

Он уехал по грязной дороге под пологом склонившихся деревьев. С минуту я наблюдал за ним, постукивая пальцами по дощатому забору. Затем вернулся в дом, и мы с Энни и Алафэр сели завтракать.

Час спустя я достал из ящика стола свой пистолет 45-го калибра и полную обойму патронов, завернул в полотенце и направился к пикапу, где положил сверток в бардачок. Энни наблюдала за мной с веранды, опершись на некрашеные деревянные перила. Мне было видно, как под джинсовой рубашкой вздымалась ее грудь.

— Я еду в Новый Орлеан. Вернусь к вечеру.

Она не ответила.

— Послушай, это нельзя так оставлять, — заговорил я. — Шериф — славный парень и все такое, но ему бы лучше продолжать стирать штаны, а не бороться с преступностью. Случаи нападения находятся вне компетенции федеральных агентов. А у лафайетских служак и без меня работы по горло. Получается, что если не я, то никто. Усекла?

— Наверное, по-своему ты прав. Ну, там, мужское достоинство и все такое. Дело не в том. Когда наконец Дейв перестанет страдать ерундой и ругаться с женой, хотелось бы знать.

Она продолжала смотреть перед собой ничего не выражающим взглядом.

Некоторое время я слушал, как ветер шелестит листвой ореховых деревьев, потом открыл дверцу пикапа.

— Я возьму немного денег из сбережений. Надо помочь одному человеку. В следующем месяце верну.

— А я что? Как сказала твоя бывшая жена, продолжай в том же духе, родной, — ответила она и, не сказав больше ни слова, развернулась и вошла в дом.

Шелест ветра превратился в оглушительный шум.

Я завел грузовик, потом, передумав, выскочил из кабины, вернулся на станцию, уселся за деревянную стойку, налил себе «Доктора Пеппера» и набрал номер кабинета Майноса П. Дотрива в лафайетском отделении Управления по борьбе с наркотиками. Пока шли гудки, я смотрел в окно на пышную прибрежную растительность.

— Мне тут сказали, чтобы я приволок задницу в твой кабинет.

— Ага. Что, черт подери, происходит?

— А самому приехать и узнать никак?

— Что у тебя с голосом?

— У меня швы в углах рта.

— Тебе здорово досталось?

— Так зачем тебе моя задница?

— Интересно. Хотелось бы знать, откуда у парочки засранцев, которые приторговывают наркотой и девочками, такой повышенный интерес к твоей персоне? Может быть, ты знаешь что-то, чего не знаем мы?