Пленники Барсова ущелья - [110]

— Что случилось? — удивленно поднял на него глаза Ашот.

Вместо ответа Асо достал из-за пазухи клочок каких-то волос и протянул Ашоту.

— Что это?

— Шерсть.

— И что же?

— Ничего, кроме того, что я нашел шерсть. Это — темная, а вот и белая.

Ашот в недоумении пожал плечами, но потом, что-то сообразив, спросил: — Где ты ее нашел? — Там, наверху, в кустах.

— Странно… Не приходило же сюда колхозное стадо?

— Разве сюда могут прийти овцы?

Это было настоящей загадкой. Как ни крути, а получается, что где-то здесь, поблизости, есть домашние овцы. Именно домашние, потому что у диких совсем не такая шерсть.

Мальчики так обрадовались, что не знали, то ли бежать домой и сообщить товарищам радостную новость, то ли сейчас же пойти по следам овец. Ведь если они найдут их — вопрос о продовольствии разрешится сразу и тяжелая мысль о голодной смерти сама собой отпадет.

Придя к такому заключению, мальчики почувствовали желание немедленно же, не теряя ни минуты, разыскать этих животных. Но где?

Ашот сейчас же приступил к делу:

— Где ты нашел эту шерсть? На тех кустах? Ну, пошли!

— Нет, нет, ты послушай, что я придумал, — сказал Асо. — Если, в этих местах есть хоть одна овца, она обязательно должна приходить к роднику, к воде. Посмотрим, нет ли там следов.

Вокруг родника почва была каменистой, и никаких следов не оставалось. Отойдя несколько в сторону, ребята начали осматривать местность. К роднику спускался утесистый кряж, позади которого была балка. В ней еще лежал снег.

По мере того, как ребята поднимались по ней вверх, она становилась уже и переходила в ущелье. Вот на дне этого узенького ущельица ребята и нашли тропинку, протоптанную в снегу животными, спускавшимися к воде.

Склонившись над следами, Асо внимательно изучал их.

— Трое, — сказал он. — Большая овца, ягненок и молодой баран.

— Ты уверен в этом?

Асо с упреком посмотрел на Ашота: «Да чтобы я следов овец не знал?»

Действительно, опытному пастуху нетрудно по следам копыт определить, какие здесь были животные, сколько, их примерный возраст и даже размер.

— А не сожрал ли их уже медведь, твоих овец?. - спросил Ашот.

— Когда? Ведь медведь только что забрел сюда. Приди он раньше, мы давно бы его заметили. А следы овец свежие. Вот, погляди: утром сошли к воде, попили и ушли назад. Должно быть, и они, вроде диких, живут в каких-то малодоступных местах.

— Конечно, иначе бы им не уцелеть. Идем, Асо, я горю от нетерпения. Надо же узнать, что это за овцы.

И, воодушевленные своим открытием, они начали карабкаться вверх по склону, к неведомому убежищу животных, оставивших на снегу следы своих копыт.

ГЛАВА ШЕСТАЯ О том, куда привели ребят следы овец

Судя по следам, овцы иногда останавливались, срывали с кустов сухие листья, разрывали копытцами снег, на колючках кустарников они и оставляли клочья своей шерсти.

Овцы обычно не могут забираться высоко: возвышенные места — стихия коз. Но сейчас следы овец вели вверх, и идти становилась трудно. Было очевидно, что животные эти одичали и уже усвоили привычки своих родившихся в горах родичей, свойственную им осторожность.

Чем выше ребята поднимались, тем шире открывался перед ними горизонт. Тяжело дыша, мокрые от испарины, вскарабкались они наверх и вышли из ущельица, несколько ниже середины правого крыла гор.

Здесь следы овец пропадали — на каменистой почве их не было видно.

Ашот растерялся.

— Вернемся, — предложил он.

Асо лишь снисходительно улыбнулся.

— Куда нам идти? Ведь тропинки нет, — доказывал Ашот.

— Есть, — продолжая улыбаться, сказал Асо. — Только ее не видно. Глаза твои не привыкли. Иди за мной.

Пастушку было ясно, что тропинки не может не быть, если овцы каждый день ходили к роднику и возвращались в свой «хлев», и потому он уверенно шел вперед, но теперь уже не по следам копыт, а по встречающемуся кое-где помету. Но — удивительное дело! — приметы эти вели не к черневшим невдалеке входам в пещеры, а выше — к вершинам гребня.

Как ни тяжело было ребятам, но отказаться от своей затеи они уже не могли и вскоре стояли на одном из самых высоких горных гребней. Отсюда были видны бесчисленные отроги гор Малого Кавказа, нисходящие к Араксу, и занесенная снегом турецкая часть Араратской долины со сверкающими над нею вершинами Арарата.

Сколько свободы, сколько простора вокруг! А они?

У Ашота сжалось сердце, на глаза набежали слезы. Когда же, когда и они выйдут в этот широкий мир? И выйдут ли вообще?

— Ну, идем, идем, — торопил Асо. — Ветер становится сильнее.

— Пойдем-то пойдем, но ведь в этих скалах: нет прохода, иначе отец знал бы о нем, — вслух, но словно сам с собой размышлял Ашот.

— Есть проход! Эта дорожка уже выводит нас из ущелья, погляди: — взволнованный своей догадкой, сказал Асо.

Придерживаясь за выступы скалы, он продолжал идти по узенькой тропке, обвившей склон, — в сущности, просто по глубокой трещине в горе. Животные шли здесь, наверное, легко, да и то цепляясь боками за камни, оставляя клочки шерсти. А ребятам было очень трудно. Но в трудностях ли дело, если есть надежда, что тропа может вывести их из ущелья!

Наконец они дошли до седловины. Барсово ущелье осталось позади.