Пленник ее сердца - [3]

Существовала и еще одна причина для огорчения: глаза ее сестры – уже второй раз за утро – были на мокром месте.

– Список, – дрожащими губами произнесла Даниэла. – Его здесь нет.

Вот черт. Возвращаться на ферму времени нет: через пару минут она должна приступить к работе в таверне. Опаздывать нельзя – сегодня воскресенье, день, когда прибывшие из столицы знатные дамы традиционно устраивают посиделки в «Быке и цветке». В воскресенье самая работа. Мистер Фосбери, хозяин таверны, попусту не придирается, но за опоздание удержит из зарплаты и отец непременно заметит разницу.

Даниэла со слезами на глазах лихорадочно рылась в кармане.

– Его у меня нет, нет!

– Не беда. Я и так все помню. – Полина стряхнула грязные капли с подола и принялась вслух считать, мысленно ставя галочки в списке: – Изюм – раз, суровая нитка – два, еще немного мочала. Ах да, и алюминиевые квасцы – мать добавляет их в рассол, чтобы огурцы хрустели.

В единственной лавке Спиндл-Коув яблоку негде было упасть. В то время как столичные дамочки встречались по воскресеньям в таверне, горожане попроще приходили в лавку поболтать, а заодно и пополнить запасы круп и прочего. Окрестные фермеры и крестьяне выбирались в Спиндл-Коув не чаще раза в неделю. Миссис Уитли, престарелая вдова, к примеру, покидала свой покосившийся дом на ферме в паре милях от городка лишь для того, чтобы приобрести засахаренные фрукты и горькую настойку, которую считала лекарством от всех болезней. Неприветливая старуха недовольно фыркнула: ей пришлось потесниться, чтобы пропустить Полину и Даниэлу в лавку.

Салли Брайт, хозяйка лавки, трудилась не покладая рук, обслуживая покупателей, и ее младший брат Руфус, такой же светловолосый, как и сестра, носился, словно челнок, в кладовую и обратно.

К счастью, сестры Симмз дружили с Брайтами всю жизнь, и потому им не пришлось стоять в очереди в ожидании, пока их обслужат.

– Вытащи яйца из корзины, – велела сестре Полина. – Я принесу мочала и ниток со склада, а ты возьми изюму и квасцов. Две меры изюму, одну квасцов.

Даниэла осторожно поставила корзинку с коричневыми в крапинку яйцами на прилавок и направилась к стоявшим в ряд ларям. Шевеля от усердия губами, она отыскала взглядом ящик с надписью «изюм», и сосредоточенно насупив брови, сделала из оберточной бумаги кулек в виде конуса, потом зачерпнула изюм совком.

Убедившись, что сестра принялась за выполнение задания, Полина зашла в кладовую, а когда вернулась, Даниэла ждала ее с двумя кульками в руках.

– Слишком много квасцов, – сказала Полина. – Надо было взять одну меру, а не две.

– О нет! Я снова все напутала!

– Ничего страшного, – постаралась справиться с раздражением сестра. – Просто верни лишнюю меру обратно.

Полина перехватила глумливую ухмылку миссис Уитли, и обида в который раз сдавила сердце. Что сделала этой гнусной старухе бедная Даниэла?

– Не знаю, стоит ли мне и дальше отовариваться в лавке, – громко сказала старуха, – где полоумных пускают за прилавок.

Салли Брайт поспешила подавить конфликт в зародыше и, любезно улыбаясь, напомнила:

– Только, миссис Уитли, когда решите отказаться от наших услуг, предупредите нас, пожалуйста, заранее, чтобы мы больше не закупали для вас опийную настойку.

– Это полезное для здоровья тонизирующее средство.

– Разумеется, – сухо согласилась Салли.

Полина открыла бухгалтерскую книгу, чтобы вписать в нужные колонки, что приобрела и в каком количестве. Ей втайне нравилось это занятие – нравилось просматривать записи, сделанные аккуратным почерком Салли.

Когда-нибудь и у нее будет своя лавка, и она тоже будет вести гроссбух. Об этой своей мечте Полина не говорила никому, даже самой близкой подруге. Эта мечта воодушевляла ее, когда работа на ферме или в таверне валила с ног.

Когда-нибудь у нее будет собственное дело.

Полина нашла нужную страницу. С учетом стоимости принесенных яиц ее долг Салли составил всего шесть пенсов. Хорошо.

Полина вздрогнула от громкого стука и вскинула голову.

– Что же ты творишь, несчастное дитя? – воскликнула миссис Уитли, еще раз стукнув ладонью по прилавку.

– Я… я кладу квасцы обратно, – заикаясь, пробормотала Даниэла.

– Это не квасцы! – передразнивая речь девушки, которая и вправду едва ворочала языком, сказала старуха. – Это колотый сахар, дорогая.

Влипла так влипла! Полина знала, что ей следовало все сделать самой, а не поручать Даниэле то, с чем она может не справиться, но ей так хотелось доказать миссис Уитли, что сестра не так глупа и беспомощна, как она думает.

Но вышло по-другому, и теперь старуха ухмылялась с видом победителя.

Даниэла же, окончательно запутавшись, глупо улыбалась, переводя взгляд со старухи на сестру.

Полине было до боли ее жаль. Она была всего на год младше ее, но безнадежно отставала в развитии. Даниэле все давалось гораздо труднее, чем многим другим: произносить слова, которые заканчивались на согласные, складывать и вычитать, но труднее всего было понять, что люди не всегда говорят то, что думают. Она не осознавала, что существуют коварство и жестокость. И наверное, так даже лучше, иначе жизнь была бы для нее сплошным страданием.