Пленница тирана - [15]

На миг показалось, что мне даже нравится, — по коже побежали какие-то странные горячие мурашки.

Представила себе, — а что если бы я встретила этого мужчину по-другому? Если бы все было иначе?

Наверное, расплылась бы вот от такого голоса…

Да, нет, — о чем я думаю, вообще? Это все бред… Сумасшедший бред, — видимо, сознание пытается переключить меня от ужаса. Да… И все же… Даже в глазах его что-то на миг изменилось… Мелькнуло так мимолетно…

Как будто он не как на вещь на меня смотрит, а как на человека, на девушку…

Ну, да, — конечно, — если бы смотрел иначе, не стал бы вот так со мной… Как с тряпкой, живой, но бессловестной и бесправной игрушкой… Зачем я себя обманываю, как и тогда, когда надеялась, что он меня хотел спасти, что выслушает и отпустит? Незачем. Нужно принять правду, какой есть…

Руки до сих пор чувствовали прикосновение к его члену, до сих пор ощущала, как пульсировали под ладонью его вздутые там вены, хоть он уже и отпустил их и теперь они впились в простынь изо всех сил. Да что руки, — горло до сих пор горит, — и волны ужаса накатывают снова и снова. ЭТО во мне не поместится! Он же сейчас разорвет все там, внутри!

Как бы не было больно и отвратительно, — лучше уж бы снова заставил делать это ртом, пусть даже вбиваясь в горло до спазмов.

Но — что я могу? Орать? Просить? Да ему все равно! Только себе же хуже этим сделаю!

Зашуршала фольга, — на какой-то миг он отвернулся от меня, завозился где-то там, внизу, задев костяшками до боли мой клитор.

И снова навалился, опираясь на локти с обеих сторон от моей головы, — а ноги, до сих пор жестко им разведенные уже ломило от ноющей боли.

Пробежал глазами по моему лицу, как-то даже мягко поправил упавший на глаза локон, — и я снова поддалась этому человеческому, что проступило в его глазах.

Может, — самой попросить, чтобы продолжил то, что было с самого начала? На то, что отпустит, шансов, конечно, нет, но, может, хотя бы это?

Резкая боль между ног выбила из меня все мысли.

Как будто обжигая и раздирая меня изнутри одновременно.

Зажмурилась настолько, что перед глазами замелькали ослепительные вспышки на фоне полнейшей черноты.

Не знаю, как не заорала от жуткой разрывающей боли, — крик застрял где-то в горле, а тело судорожно сжалось, превращаясь в камень.

— Расслабь мышцы, — надавил пальцами мне на плечи. Так, что, кажется, не просто синяки останутся, а вмятины и кровоподтеки. Расслабь! Конечно, — так это просто! Сказать, — но не сделать!

Глубоко задышав, попыталась, — и его член толкнулся глубже, — теперь показалось, что у меня даже кости раздвигаются, расшатываются с хрустом в тазобедренном отделе. Его член распирал меня всю, как будто я бабочка, которую проткнули булавкой. Очень огромной, очень толстой булавкой. Больше самой бабочки.

— Ты сухая, — попытался толкнуться еще, глубже, — но не получилось. — Давай. Смочи себя.

Смочить? Это — вот как он себе представляет? Думает, я щелкну пальцем, — и тут же появится возбуждение?

— Быстрее! Палец послюни и введи, — кажется, он начинает злиться. А если не сделаю, — то что? Поймет, что ничего не получится и оставит эту идею?

— Ты плохо слышишь? — его рука дергает за волосы, — кажется, с меня скоро они слезут вместе с кожей головы, которая тут же начинает гореть, вся, до мучительной боли.

Обреченно засовываю палец в рот, — но бесполезно, там — тоже сухо, как все выжгли.

— Слюны нет, — еле шепчу. Да, я боюсь, что он снова психанет из-за того, что я позволила себе разговаривать.

— Блядь, все с тобой не так, — мочит свои два пальца и резко проталкивает в меня.

Как будто раскаленной палкой, — внутри все протестует, мышцы от этой новой боли снова сжимаются так, что пальцы его сейчас просто вытолкнутся. И, — самое страшно, — понимаю, что до этого он в меня вошел даже не наполовину.

Но его, кажется, ничего не смущает.

Несколько раз жестко толкнувшись пальцами, вытаскивает их и, теперь уже медленнее, направляет в меня свой член.

Теперь я успеваю все прочувствовать, — как упирается в мой вход его огромная головка, как, со скрипом она проходит сопротивление у меня внутри, и, чуть поводив ею во мне вперед- назад, он резко вдалбливается на полную мощность, одновременно навалившись на меня почти полностью.

Боже! Боль — оглушительная, до звона в ушах, до моментального пота, который тут же обливает мое затрясшееся от жуткого разрывающего ощущения тела. Даже орать не могу, — боль окатила, пронзила насквозь и слезы сами по себе хлынули из глаз.

Наклонился надо мной, — так близко, что наши лица почти соприкоснулись.

Снова показалось вот это что-то человеческое в его лице, и… Какой-то странный взгляд в еще сильнее потемневших глазах с бешено расширенными глазами.

Интерес… Какой-то странный, — так рассматривают забавную и странную зверушку…

Но, может, теперь, поняв, что я девственница, он все-таки поверит, что я — не шлюха, и не станет продолжать?

Только бы вышел из меня как можно скорее, — я больше не вынесу этой жуткой боли!

Не двигаясь, провел по моему лицу ладонью, стирая слезы. Замер, обжигая меня своим тяжелым дыханием. Лишь бы отпустил, — я больше не выдержу! Сейчас, кажется, от меня только куски тела останутся!