Пленница судьбы - [23]

— Что ж, в таком случае нам лучше навсегда расстаться, — ответила девушка и, гордо откинув назад волосы, не оглядываясь направилась к тропинке.

Эжен в два прыжка нагнал ее, схватил так, что ей стало больно, и впился в губы ненасытным поцелуем. Потом воскликнул:

— Поклянись, что всегда будешь меня любить!

Услышав это, девушка усмехнулась в глубине души: она уже поняла, что в чувствах лучше не клясться. Человек — заложник судьбы, и чувства — не паруса, ими сложно управлять, да и с парусом сладишь не во всякую бурю… И все же ответила:

— Клянусь.

— Тогда жди меня здесь на закате.

Мари вздрогнула.

— Ночью это будет трудно сделать, — сказала она. — К тому же мне кажется, что сегодня изменится ветер.

— По-другому не получится.

— Ладно, — решилась Мари, — я приду!

Она вернулась домой, никем не замеченная, и, позавтракав, как всегда принялась помогать матери. Жанна Мелен почти не разговаривала с дочерью; впрочем, она и прежде была молчалива. А Мари продолжала размышлять о случившемся. Какое-то время она была уверена в том, что забеременела от Кристиана, но несколько дней назад убедилась, что это не так. Что ж, если она теперь сбежит с Эженом, то будет честна перед ним хотя бы в этом.

После обеда, как и предполагала Мари, погода резко изменилась. Небо почернело и стало тяжелым, в оконные стекла со звоном ударили капли дождя. Не было необходимости идти на берег, чтобы убедиться: начался шторм. Плыть в такую погоду в лодке на материк — безумие: Эжен знает об этом и не появится. Мари облегченно вздохнула.

Как и следовало ожидать, отец вернулся рано. На дочь, которая подала ему обед, он даже не взглянул. И девушка удалилась к себе с намерением вообще не появляться на кухне.

А затем к ним внезапно нагрянули гости — Кристиан и Шанталь, и Мари пришлось выйти.

Шанталь как всегда была нарядно одета: из-под подола выглядывали окаймленные зубчатым кружевом нижние юбки, а высокий ворот платья из серого батиста держала серебристо-черная эмалевая брошь тонкой работы. На руках были черные сетчатые митенки, на плечах — шотландский шелковый шарф с бахромой, а серую шляпку украшал белый плюмаж. Кристиан был в светло-коричневом двубортном сюртуке с узкой талией и широким воротником. Вместо обычной палки он держал в руках трость.

Заметив, что «взгляд» невидящих глаз Кристиана прикован к ее лицу, Мари словно ощутила ожог. Что это с ней?! Почему она так любит эти переливающиеся холодным нездешним светом глаза и в то же время боится их взгляда и не хочет нести на плечах бремя страха? Отчего ей кажется, будто это то, что нельзя принять, и в то же время то, от чего никуда не скрыться?

Из разговора Шанталь с отцом (Жанна Мелен и Кристиан молчали) Мари узнала о том, что венчание состоится через неделю.

— Полагаю, нам необходимо съездить с вашей дочерью на материк, купить кольца и заказать платье, — сказала Шанталь. — Времени остается мало. Что, если сделать это завтра?

Поскольку отец ничего не говорил, Мари ответила сама:

— Если будет хорошая погода, мы можем поехать.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — вставил Клод Мелен.

— Каждой девушке, которая впервые выходит замуж, хочется венчаться в белом платье, — с достоинством возразила Шанталь.

Внезапно Мари представила белоснежный атлас, по которому бегут отблески свечей, узкие белые туфли и кружевную фату, и очертание ее полураскрытых губ изменилось, сделалось мягким и нежным, а в глазах появилось отрешенно-мечтательное выражение.

— Мне ни к чему лишние расходы, — пробурчал Клод, кипя от возмущения и не решаясь выказать его перед лицом элегантной дамы и слепого юноши.

— Мы все оплатим.

— Так вы… располагаете средствами? — Клод осмелился затронуть щекотливую тему. — Едва ли на нашем острове найдется занятие, способное прокормить этого господина… вашего сына, сударыня, и мне бы хотелось знать…

— Да, у нас есть деньги, — с улыбкой заявила Шанталь. — Не беспокойтесь, сударь, вашей дочери не придется голодать.

— А где, прошу прощения, ваш супруг? — спросил Клод Мелен.

— Я вдова.

Мари бросила взгляд на мать, которая сидела, вжавшись в стул, и не делала ни малейшей попытки вступить в разговор. Лицо Жанны Мелен было цвета дешевого воска, а в глазах не светилось даже приглушенного огонька. Едва ли она была намного старше Шанталь, но разница между ними казалась неизмеримой.

«Она всегда будет считать меня мужичкой», — подумала Мари о матери своего жениха. Она понимала, что надо выйти проводить Кристиана и Шанталь, но все внутри у нее окаменело. Конечно, они подумали, что она скована присутствием родителей, и вряд ли обиделись, и все же Мари знала, как много значит для Кристиана пусть даже мимолетное пожатие дружеской руки, а она собиралась отнять у идущего над пропастью слепца его посох.

Девушка видела, что Кристиан пытается улыбнуться; на его бледном лице отразилось напряжение, будто он страдал от невидимой раны. Но сейчас это не вызывало у нее ни сочувствия, ни жалости.

Мари стало обидно оттого, что дорогая парижская проститутка Шанталь выглядит куда приличней вечной труженицы и скромницы Жанны Мелен. Неожиданно девушке пришло в голову, что сама она происходит из куда более достойной и уважаемой семьи, чем Кристиан.