Пленительная красота - [3]

Замечательно!

Но мы справились — справился Джон, справилась и я. Мы приняли брошенный нам вызов и вдвоем решили эту сложную задачу. И тог факт, что это ночное приключение потребовало от меня максимального напряжения сил, что я пережила его вместе со своей семьей в окружении дикой, мерцающей в свете звезд красоты и что это было в высшей степени опасное приключение, — произвел на меня неизгладимое впечатление. Я больше не была прежней Стейси — я была Сакагавеей[4], индейской принцессой американского Запада, храброй и сильной женщиной.

Путь Женщины

Тебе решать — идти на риск иль не идти.

Нераспустившимся бутоном жить больнее,

Чем расцвести.

Анаис Нин

Я пытаюсь вспомнить, когда я впервые осознала, что, перестав быть девочкой, становлюсь молодой женщиной. Когда я окончила школу или университет, или когда вышла замуж, или еще позже, когда стала матерью? Эти строки пишет сорокапятилетняя женщина, но и по сей день в каких-то вопросах я чувствую себя все той же девчушкой. Когда я анализирую некоторые эпизоды прошлого, которые должны были стать своего рода поворотными моментами, знаменующими новую страницу в моей жизни, но так и не стали ими, я понимаю, почему процесс взросления казался мне таким пугающе неопределенным.

В тот день, когда у меня началась первая менструация, члены моей семьи повели себя очень бестактно. Мне было так неловко, когда они, собравшись за обеленным столом, хором запели: «Эта девочка теперь стала девушкой…» О-о-о-о-о! Я не чувствовала в себе никаких перемен. Если я что-то и испытала в тот день, так это обиду и унижение, потому что моя семья узнала об этом. Скованная стыдом, я уставилась тарелку, будто в жизни не видела ничего интереснее кукурузы.

А когда я впервые примерила бюстгальтер — на самом деле короткую трикотажную маечку для занятий спортом, передняя часть которой была выполнена из тугого эластичного материала, — одна из моих сестер буквально вытащила меня в коридор, где — о, ужас! — с фотоаппаратом наготове меня поджидал отец, чтобы заснять этот «трогательный» момент моего взросления. Они меня уверяли, что позднее я сама буду над этим смеяться. (Я не смеялась.) Как и многие девушки, я во многом была предоставлена самой себе и в одиночку справлялась с трудностями подросткового периода — с изменениями, вызванными пробуждением моего тела и моего сердца. Это мое путешествие из детства во взрослую жизнь не сопровождалось ни одним напутствием. Впрочем, одно наставление я все-таки получила: мне было рекомендовано поменьше есть. Как-то раз отец отвел меня в сторону и сказал: «Ни один мужчина не полюбит тебя, если ты будешь толстой».

В университете я примкнула к движению феминисток, потому что, как и многие женщины в семидесятые голы прошлого столетия, пыталась понять, кто я такая. Фактически я стала руководителем «Women’s Resource»[5] в одном из либеральных университетов штата Калифорния. Но пока я доказывала свою силу и независимость («услышьте же мой плач»), мое сердце оставалось пустым. Когда вы молоды и еще не поняли, кто вы на самом деле, утверждение «ты можешь быть любой» едва ли поможет вам разобраться в себе. Слишком уж широкие просторы оно открывает, но направления не дает. А когда вы немного повзрослели, разрешение «делать все, что делают мужчины» звучит еще бессмысленней. Я совсем не хотела походить на мужчину. Но что же это такое — быть женщиной?

Что касается романтических отношений, то и по этой таинственной территории я плутала одна, и других проводников, кроме кинофильмов и песен о любви, у меня не было. Как и многие знакомые мне девушки, я в одиночку старалась выбираться из запутанных ситуаций, создаваемых другими разбитыми сердцами. На последнем курсе университета я по-настоящему влюбилась, и молодой человек ответил мне взаимностью. В течение двух с половиной лет мы с Джоном встречались, а потом обручились. Когда мы с ним уже подумывали о свадьбе, мама дала мне один совет (что было для нее довольно необычно), который в свете надвигающихся событий можно было считать ее материнским напутствием. Скорее, это был не один, а целых два совета. Первый из них звучал так: «Любая любовь сойдет на нет, коль на столе не будет котлет». Вторая заповедь моей мамы гласила: «Чем чище на кухне вымыт пол, тем охотнее муж стремится за стол». Я уловила суть сказанного ею. Отныне на меня как на жену возлагались новые обязанности, и сосредотачивались они на кухне. Сначала я должна была готовить свиные отбивные, а потом быстренько мыть пол.

Мне почему-то казалось, что как только на вопрос священника «согласна ли ты стать женой…» я отвечу «да», я тут же чудесным образом превращусь в Бетти Крокер[6]. Я представляла себя выпекающей хлеб: как, должно быть, я, вынимающая из духовки пышущие жаром булочки, буду румяна и мила. При этом меня нисколько не смущал тот факт, что за всю свою жизнь я готовила не больше пяти раз. С рвением я приступила к приготовлению завтраков и ужинов. Спустя две недели от начала моей кулинарной вахты, отчаявшаяся, я лежала на диване и на вопрос Джона, что у нас будет на ужин, отвечала, что не уверена, будет ли он у нас вообще, а также просила его приготовить что-нибудь самому. Кроме того, пол на кухне был грязный. Мои надежды рухнули, я потерпела фиаско.