Плененные страстью - [42]

В ответ на резкость девушки, Годрик тоже вспылил:

– Черт возьми, Эмили, я же извинился!

Повернувшись к нему, она ударила пальцем по его груди.

– И я приняла твое извинение, но это не означает, что ты можешь передумать и ворваться сюда!

– Еще как могу! – Он схватил ее запястья одной рукой, поднял их над ее головой и прижал девушку своим телом к окну.

– Отпусти меня, или я закричу! – Эмили пыталась высвободить запястья, но его рука крепко держала их над ее головой.

– Кричи. Давай. Только кто придет?

За считанные часы он из принца превратился в негодяя. Ей не было страшно, она пребывала в ярости. Этот мужчина считал, что имеет право на нее, но после того, как повел себя в кабинете, он не заслуживает доверия, пока не приползет… на коленях… и не будет умолять, по меньшей мере, час.

Она напряглась, когда он прижался к ней всем телом. Другой рукой он схватил ее сорочку у бедер и задрал, чтобы надавить своим мускулистым бедром между ее ног. Эмили с трудом удавалось не раздвигать колени, но он был слишком сильным.

– О! – выдохнула она, когда он мощно толкнул бедро в мягкую горячую впадину между ее ног. Ее голова откинулась назад к стене, а тело задрожало. – Годрик, пожалуйста… пожалуйста, я…

Она пыталась что-то сказать, но он не был настроен слушать. Она даже не понимала, о чем собиралась просить. Он накрыл ее губы своими, грубо, решительно и дерзко. Придавил ее к стене, прижимаясь своим лбом к ее и тяжело дыша.

– Неужели так трудно просто наслаждаться временем здесь? Зачем постоянно искать способ убежать?

Герцог поднял на нее глаза. Мужчина и девушка были так близко, что их тела почти сплелись. Рука, державшая ее запястья над головой, сжалась чуть крепче, когда он передвинул свое тело, стараясь приблизиться еще больше.

– Позволь мне показать тебе причину остаться…

Годрик провел носом по линии подбородка Эмили, затем опустился губами к ее шее, от его легких поцелуев девушку бросало в жар. Она подняла подбородок, предоставляя мужчине возможность изводить ее своими страстными поцелуями. Его возбужденный жезл упирался в ее живот, из-за чего пульс Эмили ускорился.

– Это несправедливо. Ты отвлекаешь меня, – выдохнула она, когда он схватил ее за грудь через тонкую сорочку, играя затвердевшими сосками.

– Нет ничего справедливого в этой жизни, моя дорогая. Продолжим? – Он кивнул в сторону двери, ведущей в его спальню, и этот простой жест убил в ней все желание.

– Нет, – твердо ответила она, ожидая, что он освободит ее.

Когда он этого не сделал, Эмили посмотрела на дверь собственной комнаты, прикидывая, сколько времени понадобилось бы, чтобы расшибить ее, если она заперта.

– Нет? Ты уверена? – Он поднял свое бедро между ее ног, увеличив давление на ноющее лоно.

Она сдержала стон, когда он сделал это снова, теперь быстрее.

– Я спросил… Ты уверена?

Его губы искривились в улыбке – он понял, что лишил ее способности изъясняться словами, остались одни стоны. Рука мужчины опустилась с ее груди по животу, к месту соединения бедер, он снова приподнял ее сорочку. Как только пальцы достигли ноющей точки между ее ног, она вскрикнула, голос прозвучал довольно громко.

Этот крик вернул Годрика к действительности. Он сразу же отпустил ее и отошел в сторону, в ту же секунду в комнату ворвался Эштон. Оценив взглядом представшую перед ним сцену, он обратился к Годрику на греческом.

– Я думал, ты овладел собой. Ты сказал, что можешь справиться с этим. – Барон сделал шаг навстречу Годрику, который запустил руки в волосы.

– Она… я не могу контролировать себя, как сначала думал.

Эштон посмотрел на плотно закрытое окно в комнате Эмили, на ее полуобнаженную фигуру и сощуренные глаза.

– Она сопротивлялась тебе?

– Нет… – солгал Годрик.

– Я не согласна, – на безупречном греческом произнесла Эмили.

Оба мужчины посмотрели на нее, разинув рты.

– Ты солгала насчет греческого? – спросил Годрик.

– Erre Es Korokas! – выпалила она. «Не каркай!»

Годрик дернул ее на себя и отвел от стены.

– О чем еще ты соврала?

Эштон сделал решительный шаг вперед, подняв руку, словно говоря: «Нет, Годрик, отпусти ее». Но он, похоже, имел собственные вопросы по поводу ее обмана.

– Эмили, ты солгала мне, единственному человеку в этом доме, кто заступился за тебя перед Годриком. Я просил говорить правду, а ты отплатила мне ложью?

– Это было еще до того, как я стала доверять кому-либо из вас… тогда я чувствовала себя в опасности!

Глаза Эштона были темными, как ночное море.

– Неужели ты по-настоящему ощущала угрозу? Мы никогда не хотели этого.

– Вы похитили меня. Накачали опиумом. Чего ожидали? Может, вы и не были моими врагами, однако простите меня, если я не сочла эти действия дружескими поступками. – Ее глаза горели, но она не заплакала. – Как бы вы поступили на моем месте?

– Ты… Ты солгала мне и когда давала сегодня свое слово?

– Нет. Это было правдой, клянусь могилой отца, в каком бы море она не находилась. Сегодня я не сбегу.

Эштон долго молчал.

– Я верю тебе. Но с этих пор не могу стоять между тобой и Годриком, ни сегодня, ни когда-либо. Пожалуйста, не зови меня больше. – Он повернулся и ушел, захлопнув за собой дверь.