Плененная Вселенная. Стоунхендж - [20]

Поблизости никого не было: к этому времени преследователи, должно быть, уже углубились в болото. Чимал пожелал им избежать укусов москитов и пиявок — всем, кроме жрецов: те заслуживали и кое-чего похуже, например встречи с водяной змеей. Никем не замеченный, Чимал проскользнул по тропе и вновь оказался перед казалось бы сплошной скалой.

Здесь ничего не изменилось. Поднявшееся высоко солнце освещало углубление в утесе, мухи жужжали над мертвой змеей. Приблизив лицо к камню, Чимал убедился, что трещина в скале существует.

Что там внутри — ожидающая его Коатлики?

Об этом лучше не думать. Он мог погибнуть под пытками жрецов, мог погибнуть и от руки Коатлики. Такая смерть, вероятно, оказалась бы даже более быстрой. Здесь находится возможный выход из долины, и он должен выяснить, нельзя ли им воспользоваться.

Лезвие мачете оказалось слишком толстым, чтобы просунуть его в вертикальные трещины, но щель внизу была более широкой — возможно, из-за застрявшего в ней тела змеи. Чимал воткнул туда нож и потянул рукоятку вверх. Ничего не произошло, скала оставалась все такой же неподвижной. Чимал попробовал втыкать нож в разных местах и давить на него сильнее — результат был тот же. Но ведь Коатлики смогла открыть каменную дверь — почему же он не может? Чимал всунул мачете поглубже, надавил изо всех сил… и почувствовал, как что-то сдвинулось. Он давил еще и еще. Вдруг раздался громкий треск, и лезвие ножа обломилось. Чимал едва не потерял равновесие и невольно сделал шаг назад, сжимая в руках отшлифованную от долгой службы деревянную рукоятку и глядя в остолбенении на блестящий обломок металла.

Это был конец. Над ним тяготело проклятие разрушения и смерти — теперь он это ясно сознавал. Из-за него умер верховный жрец, из-за него не встало солнце, он был причиной горя и боли, а вот теперь он сломал одно из драгоценных и невосполнимых орудий, необходимых для самого выживания его народа. В мучительном самобичевании Чимал снова воткнул обломок ножа под дверь — и тут услышал возбужденные голоса приближающихся по тропе людей.

Кто-то увидел отпечатки его ног и выследил его. Они вот-вот очутятся здесь, его схватят, и он умрет.

В отчаянии и страхе он раскачивал сломанный нож в щели туда-сюда, ненавидя все на свете. В одном месте лезвие встретило сопротивление, Чимал поднажал, и что-то поддалось. Ему пришлось откинуться назад: огромный сегмент скалы величиной с человеческое туловище бесшумно отошел в сторону.

Сидя на камне, Чимал, вытаращив глаза, смотрел на то, что открылось его взору. Полукруглый туннель в сплошном камне уходил в глубь скалы. Того, что лежало за закруглением, видно не было.

Не ждет ли его там Коатлики? У него не было времени обдумать это: голоса слышались уже совсем близко, почти рядом с углублением в скале. Перед ним был тот самый выход, который он искал — так что же колебаться?

Сжимая в руке обломок ножа, Чимал ринулся в проем, упав за порогом на четвереньки. Каменная дверь тут же закрылась за ним так же бесшумно, как и открылась. Солнечный свет превратился в тоненький лучик, затем в золотой волосок, затем вовсе исчез.

Чимал осторожно поднялся, сердце его колотилось, словно отбивали дробь на барабане во время жертвоприношения. Впереди была чернота. Чимал сделал нерешительный шаг вперед.

Внешний мир

Куикс ок кеппа тоннемиквуи?

Ин йю квимати мойол, хай!

Зан сен тинемико. Охуайо охуайо.

…

Не повторится ли наша жизнь еще раз?

Нам сердце подсказывает:

Мы живем лишь единожды.

1

Нет, он не мог пойти вперед — просто взять и пойти. Чимал прижался к надежному камню двери, ища в нем опору.

Здесь ходят боги, а он — всего лишь смертный. Нельзя требовать от себя слишком многого. Позади ждала верная смерть, но такая смерть, о которой он все знал — почти старая приятельница. Соблазн повернуться спиной к неизвестности был так велик, что Чимал даже снова сунул обломок ножа в щель под дверью, — но все же ему удалось сдержать свой трусливый порыв.

— Бойся, Чимал, — прошептал он в темноту, — но не ползай на брюхе, как тварь пресмыкающаяся.

Все еще дрожа, он шагнул навстречу черной пустоте. Если его ждет смерть — что ж, пусть будет так. Он встретит ее лицом к лицу, довольно прятаться.

Касаясь левой рукой шершавой поверхности камня и выставив вперед обломок ножа — скорее символическое, чем реальное оружие, — Чимал двинулся вперед. Он шел на цыпочках, сдерживая дыхание и стараясь не производить никакого шума. Так Чимал добрался до поворота туннеля; впереди забрезжило слабое свечение. Дневной свет? Выход из долины? Он бросился вперед, но, разглядев источник света, остановился.

Увиденное было трудно описать. Туннель вел прямо вперед, но в этом месте вправо отходило ответвление. Перед его темным устьем на потолке было что-то, что светилось. Именно что-то — другого названия Чимал не нашел. Это было круглое пятно, белое и гладкое, и из него исходил свет. Как будто здесь находился вертикальный туннель, и в него попадали солнечные лучи или свет факела. Так, по крайней мере, казалось. Чимал медленно подошел поближе к светящемуся кругу, но даже и вблизи ничего больше не смог разглядеть. Впрочем, это не имело значения. Здесь, внутри скалы, был источник света — этого достаточно. Гораздо важнее выяснить, куда ведет тот, другой туннель.