Плененная королева - [2]

И вот теперь Жоффруа в Париже, в этом самом дворце! Сердце Алиеноры замирало при мысли, как бы кто-нибудь из них, сам того не желая, не дал повода Людовику или кому-нибудь другому, в особенности аббату Бернару, повода для подозрений в их греховной связи. Во Франции королеву, уличенную в супружеской измене, ждало страшное наказание. Всем известна ужасная старинная история о Брунгильде, жене короля Хлотаря. Брунгильда была ложно обвинена в супружеской измене, и ее казнили: привязали за волосы, руки и ноги к лошадям и разорвали на части. Проявит ли Людовик такую же жестокость, если узнает, что она изменила ему? Нет, Алиенора так не думала, но проверять, что случится на самом деле, не имела ни малейшего желания. Людовик никогда, ни в коем случае не должен узнать о ее связи с Жоффруа.

Но, несмотря на все свои страхи, Алиенора не могла забыть о том, что было между ними, о том чуде пробуждения к радостям любви…

«Нет, не смей думать об этом!» – остерегла она себя. Это слишком опасно. Алиенора даже начала сомневаться: стоят ли те чудесные наслаждения такого риска…

Раздался звук труб. Они приближались. Теперь в любое мгновение Жоффруа мог появиться в огромной двери. А вот и он – высокий, рыжеволосый, сосредоточенный, точеные черты говорили о силе и целеустремленности, широкие шаги свидетельствовали о бьющей через край энергии. Жоффруа не изменился. Он приближался к возвышению, устремив взгляд на Людовика, а в сторону королевы даже не глянул. Алиенора заставила себя поднять подбородок и смотреть прямо перед собой. Добродетельные дамы, говорила ей когда-то бабушка Данжеросса, скромно опускают глаза. Но и Данжеросса тоже не была святой и в свое время с помощью глаз многого добилась: заманила в сети дедушку Алиеноры – похотливого трубадура, герцога Аквитанского. Алиенора очень рано узнала, что женщины имеют странную власть над мужчинами – взять хотя бы ее и Людовика. Впрочем, да поможет Господь им обоим, ее власть никогда не была достаточной для того, чтобы побудить его вялый член к более частым действиям.

Алиенора старалась не думать о своем разочаровании, но, к несчастью, мужчина, который показал ей, что все может быть совсем по-другому, находился сейчас в нескольких футах от нее в сопровождении своего восемнадцатилетнего сына. Его сына! Глаза Алиеноры вдруг перестали ей повиноваться, словно обезумели. Генрих Анжуйский был чуть ниже отца, но его внешность с лихвой искупала этот недостаток. Он был великолепен: молодой, рыжеволосый лев с лицом, на которое можно глядеть хоть всю жизнь и не наглядеться, наслаждаясь серыми глазами, более пронзительными, чем глаза отца. У Генриха были откровенно чувственные губы, широкая грудь, а тело мощное и гибкое благодаря годам, проведенным в седле и на поле боя. Несмотря на грубую мужественность, Генрих двигался с кошачьей грацией и скрытой энергией, которые говорили о мощной сексуальности. Невозможно было противиться его молодой, восхитительной притягательности. Алиенора кинула лишь один взгляд на него, но больше уже не смотрела на Жоффруа.

Сомнений в том, что интерес этот не односторонний, у Алиеноры не возникло, потому что, когда Людовик поднялся и обнял Жоффруа, Генрих не сводил с нее оценивающего взгляда: его распутные глаза, словно раздевавшие ее, потемнели от желания. Вожделение обуяло Алиенору. Она едва контролировала себя. Никогда еще с такой страстью не жаждала она ни одного мужчину.

Королева не без труда отвела глаза – эти блудливые глаза – от Генриха и сосредоточилась на процессе принесения оммажа, потом увидела, как Генрих следом за отцом опустился на колени и вложил свои ладони в руки короля.

– Именем Господа клянусь, – произнес он низким, сипловатым голосом, – что буду верен и предан вам, что буду любить все, что любите вы, и чураться всего, чего чураетесь вы. Никогда желанием или действием, словом или делом не совершу ничего, что неприятно вам, при условии, что вы будете обращаться со мной так, как я того заслуживаю. Да поможет мне Бог.

Алиенора была пленена. Она хотела его. Королева не могла сказать, откуда в ней эта уверенность, но, глядя на Генриха, она знала: он предназначен для нее. И получить его не составит труда, стоит только пальцем поманить. Решимость Алиеноры добиться развода укрепилась.

Она перехватила взгляд Жоффруа, но обнаружила, что смотрит мимо, почти не замечая, что тот, глядя на нее, слегка нахмурился. А она думала о том, что невидимыми нитями связана с тремя мужчинами, находящимися рядом с ней, но ни один из них не знает об этом, а две из этих нитей должны быть порваны. Забыть о Жоффруа будет легко. Алиенора наконец поняла, что слишком долго подкармливала свою фантазию за неимением лучшего. Эта связь была лишь вспышкой страсти, приукрашенной ее воображением, корни которого уходили в разочарование. Долгие годы хотела она освободиться от бедняги Людовика. И теперь вопрос только в одном: как это сделать?

– Именем Господа я официально объявляю тебя герцогом Нормандии, – нараспев проговорил Людовик, обращаясь к Генриху, потом наклонился и поцеловал молодого человека в обе щеки.